Злючка

Мика, младшая сестра жены моего шефа, давно уже известна своим строптивым, импульсным нравом. Невзирая на достаточно юный возраст, за девушкой тянется длинный шлейф из безрассудных и скандальных выходок. Среди прислуги усадьбы шефа, она известна своим раздражительным сварливым характером, за что получила вполне заслуженное прозвище – Злючка.

Поэтому не удивительно, что когда появились сведения о будущем замужестве Злючки, все в доме вздохнули с немалым облегчением. Все, кроме меня. В канун такого примечательного события, шеф вызвал меня в свой кабинет. Насуплено перебирая какие-то бумаги, он некоторое время молчал, а затем вкрадчивым голосом сказал:
– Богдан Николаевич, имею к тебе одно важное дело.
Такое начало разговора меня немало удивило. Своего шефа я знал уже достаточно длительное время и всегда он был властным самонадеянным человеком, распоряжения и приказы подчиненным не выдавал, выплевывал. А здесь такая несвойственная ему любезность.
– Слушаю вас, Владимир Романович, – пораженно ответил я, и не без интереса спросил. – О чем будет идти речь?
– Наверное, ты уже знаешь о скорой свадьбе Мики, – как-то странно замялся шеф. Я кивнул головой в знак согласия и он, нахмурив брови, продолжил, – Дело в том, что перед тем как сделать такой значимый шаг в своей жизни, молодой невесте не мешало бы немного побыть в одиночестве. Отдохнуть в каком-то уединенном месте, угомонить свои волнения и разогнать возможные сомнения, набраться уверенности и сил на будущее. Одним словом, мы решили, что девушка проведет всю следующую неделю в Карпатах.

Мои брови выгнулись крутой дугой, а удивление на лице было написано настолько четко, что шеф мгновенно прояснил, какое именно я имею отношение к этому решению:
– Богдан Николаевич, поручаю тебе сопровождать и охранять Мику во время этого недельного путешествия.

Услышанное вызвало у меня неоднозначные чувства. Сначала ужасно возмутило то, что из меня, начальника охраны, прежнего подполковника милиции, хотят сделать обычную няню для малолетней соплячки. Но немножко поразмыслив, я угомонил свои эмоции, потому что понял, шеф прав на все сто процентов. Владимир Романович, очевидно, сильно побаивался того, что его беспутная родственница может в последний момент выкинуть какую-то глупость, которая станет на пути ее замужества. Поэтому и решил выпроводить строптивую девочку от греха подальше, в горную глухомань. А для надежности приставил к ней часовым меня.

Конечно, перспектива провести целую неделю в компании со Злючкою не слишком привлекала меня. Однако, я привык не обсуждать приказы начальства, поэтому покорно стал собираться в дорогу, не подозревая какие удивительные испытания и приключения ожидают меня в скором будущем.

День нашего отъезда показался мрачным и неприветливым. Несмотря на то, что на календаре была середина лета, порывистый холодный ветер неистовствовал словно безумный. По небу низко стелились стально-серые тучи, из которых время от времени моросил мелкий колючий дождик. Воздух, казалось, был насыщен предчувствием сильного и длительного ливня. Одним словом, приятного мало.

Злючка оделась для поездки так, будто умышленно хотела подразнить погоду. На ней было короткое платье яблоневого цвета, сшитое наполовину из тонкого шелка, наполовину из ажурного кружева, изысканные блестящие босоножки на ногах и черная ленточка, вплетенная в волосы. Все это в сочетании с пышными румяными щечками, сочными вишневыми губками и темно-карими глазами, делали девушку похожей больше на легендарную куклу Барби, чем на обычного живого человека.

Я галантно пропустил подопечную в салон автомобиля, потом быстро юркнул за руль сам. Удовлетворено замурчав мощным мотором, наш серебристый Форд-Скорпио уверенно вынес нас на околицу города. Впереди было двухчасовое путешествие со спутницей, которая, откровенно говоря, мне была очень несимпатичной, и от которой я подсознательно постоянно ожидал каких-то пакостей и неприятностей.

Интуиция меня, как и всегда, не подвела. Сначала оказалось, что девчонка невероятная болтушка. Она говорила беспрестанно, от начала нашего путешествия, и до самого его конца. Обо всем на свете: погода, последние светские новости, многообразные сплетни и кривотолки. Уже за полчаса этой болтовни, у меня, человека, который немало перетерпел за свою насыщенную событиями жизнь, ужасно разболелась голова.

Дальше, Злючка каким-то образом догадалась о моем физическом состоянии, и стала утешаться тем, что взялась донимать меня бесконечными вопросами о моей прошлой и теперешней жизни. Юную нахалку интересовало абсолютно все: мое детство и юность, служба в армии и милиции, работа на ее дядю и личная жизнь. Я отвечал коротко и однозначно, пытаясь одновременно отвлечься от надоедливого разговора разглядыванием пейзажей, которые проносились мимо нашего автомобиля. Однако смотреть там особенно не было на что. Утренний дождь распоясался не на шутку, и теперь лил, словно из ведра.

Ну и на конец, поняв, что меня так просто не достать, Мика начала по-банальному приставать ко мне. Без всякого стеснения и стыда, новоиспеченная соблазнительница откровенно намекнула мне на то, что я ей очень нравлюсь, что у меня чрезвычайно мужественный вид и добрый характер, что она не прочь бы существенно углубить наши отношения и стать более близкими друзьями. На все эти неоднозначные намеки я отвечал вежливой улыбкой, хотя в середине и закипал от злобы.

Все это разговорное истязание длилось свыше двух часов, и когда мы, наконец, добрались до горной дачи шефа, я все же нашел возможность отомстить юной мучительнице. Остановив машину перед входом в роскошные апартаменты своего начальника, я прытко выскочил из сухого салона и за какое-то мгновение очутился на застекленной веранде дома. Моя надоедливая спутница осторожно выдвинула голову сквозь опущенное оконное стекло автомобиля и жалобно попросила:
– Не могли бы вы помочь перенести мои вещи из машины в дом?
На эту просьбу я лишь иронически хмыкнул и решительно отрезал:
– Я охранник, а не носильщик. Таскать чьи-то вещи не мои профессиональные обязанности. Мне поручили беспокоиться о вашей безопасности, все другое меня не волнует.

Это было абсолютной правдой и неписаным законом, которого я всегда придерживался. Даже мой шеф никогда не позволял себе загружать меня поручениями, которые не касались моих прямых обязанностей. Злючка об этом прекрасно знала, поэтому больше не стала добиваться своего. Нахмурив брови и скрежеща зубами, она была вынуждена самостоятельно перетянуть все свои многочисленные чемоданы из багажника автомобиля в дом. А поскольку дождь и не думал угомоняться, то за считанные секунды девушка промокла до нитки.

Конечно, я повел себя не по-джентльменски, однако юную нахалку нужно было хоть раз как-то проучить. А проливной летний ливень мне показался тогда отличным средством для того, чтобы охладить распоясавшуюся импульсную задиру. К тому же, невозможно было отказать себе в тайном удовольствии потешиться зрелищем запачканной грязищей мокрой куклы Барби.

Эта незначительное, на первый взгляд, столкновение, стало поводом к началу своеобразной словесной войны между мной и девушкой. В дальнейшем не проходило и дня, чтобы мы не обменялись друг с другом каким-то въедливыми замечаниями или острыми упреками. Девушка, казалось, получала особое наслаждение от того, что была способна хоть иногда зацепить меня за живое. Я же, хоть и славился немалой терпимостью и выдержкой, тоже был не железным, временами не сдерживался и отвечал Злючке взаимностью.

В конечном итоге, это было едва ли не единственное развлечение для нас обоих. На улице ни на мгновение не прекращались проливные ливни, которые, в конце концов, превратились в настоящее наводнение. От избыточных осадков горные реки быстро вышли из берегов, и своей бурлящей водой перекрыли нам всякий путь для возвращения в город. Дороги размыло так, что даже мысль о том, чтобы проехать по ним на нашей легковушке, представлялась настоящим безумием.

Нашей даче наводнение пока еще, как будто бы, не угрожала, однако отрезанные от мира, мы изнывали от скуки. Прислуга усадьбы, пожилая супружеская пара гуцулов, всегда мрачных и молчаливых, Злючки боялись, как огня, и при первой же возможности оставляли нас, возвращаясь к себе домой. Поэтому, приходилось удовлетворяться лишь острословием в адрес друг друга. Однако за несколько дней и эта нехитрая забава нам смертельно поднадоела.

Закрытое пространство и отсутствие новых впечатлений, начали делать с моей подопечной странные вещи. Где-то незаметно исчезли ее бесконечные капризы, упреки и жалобы. Девушка утихла, стала как будто более серьезной и немного степенной. Перестала меня доставать своими многочисленными выходками. Даже стиль одежды стал другим, я бы сказал, сдержанным. Вместо вызывающе-ярких одежд, Мика стала появляться в скромных джинсах и обычной футболке.

Правда, я этими поразительными переменами сопливой девочки мало проникался. Некогда было. Я все больше беспокоился о том, как выбраться из водяной ловушки, в которую мы попали. Но приемлемого выхода не было, и мы оказывались во все более серьезных затруднениях. Сначала пропало электричество, потом исчезла мобильная и телефонная связь, и наконец, вода все ближе и ближе стала подбираться к нашему небольшому имению.

По собственному опыту знаю, что экстремальные ситуации – удивительная вещь. Они открывают в человеке непознанные до сих пор грани характера. Часто делают его другим, непохожим на самого себя, непредсказуемым и не прогнозируемым. Заставляют осуществлять импульсные и не взвешенные поступки, которые он никогда бы не сделал в обычной ситуации. Вынуждают поддаваться неизведанным чувствам и эмоциям, о которых до сих пор и мысли не имел.

Вот такая экстремальная ситуация наступила для нас обоих через неделю нашего заключения в горах. В тот день природа, казалось, окончательно обезумела. Дождь лил из неба непроглядной стеной. Потоки грязной воды бурлили практически под стенами дачи. Нашей гуцульской обслуги в этот день мы, конечно же, не дождались. Через непогоду они просто не смогли добраться до усадьбы шефа. Мы остались одними перед лицом неумолимой стихии.

По своей природе я решительный человек, однако в этот день уверенность в собственных силах почему-то оставила меня. Я стоял перед окном и цепенел от страха от вида неподвластной стихии, которая клекотала за несколько шагов от стены дома. Мне думалось о том, что это, наверное, последние часы моей жизни. Вспоминались прежние друзья и приятели, прошлые развлечения и приключения, жену, которая предала нашу любовь с другим, детей, которых уже, наверное, никогда не увижу, и старых родителей, к которым, по-видимому, уже не наведаюсь в гости.

Тихий шорох позади оторвал меня от этих смутных мыслей. Я оглянулся и увидел за шаг от себя Злючку. Она стояла бледная и напуганная с чашкой кофе в руках и криво улыбалась. Не задумываясь, я взял из ее рук чашку с горячим ароматным напитком и вежливо поблагодарил:
– Спасибо, Мика.
– Я не Мика, – возразила девушка, и быстро объяснила. – Мое имя – Марийка.
– Прости, – сделал удивленный вид я. – Не знал этого.
Здесь я немного лукавлю. В действительности, как начальник службы безопасности, я просто вынужден владеть информацией о таких элементарных биографических данных членов семьи, которую охраняю. Как хорошо знал я и то, что у моей подопечной десять лет назад в автокатастрофе погибли родители, и она стала круглой сиротой. Воспитывалась старшей сестрой. Жила раньше в каком-то Богом забытом провинциальном городке в большой бедности, пока ее старшая сестра не вышла замуж за зажиточного Владимира Романовича. Наверное, именно прошлые жизненные неурядицы и повлияли на теперешний характер и поведение девушки.
– Вы многого обо мне не знаете, – тихо сказала она.
Я удивленно окинул ее взглядом с ног до головы. Первым впечатлением от увиденного было то, что Марийка находилась на грани панической истерики. Губы ее дрожали, в глазах пылает нескрываемый страх, грудь взволнованно вздымалась под тонким трикотажем блузы. Казалось, еще мгновение, и она окончательно потеряет контроль над собой. Чтобы не допустить этого, я успокоительно улыбнулся, и насколько это мне удалось, уверенным тоном предложил:
– Так может расскажешь о том, что мне неизвестно. Времени для этого у нас достаточно.
Она горько улыбнулась в ответ и жалобно поинтересовалась:
– Вы, наверное, ненавидите меня?
– За что я должен ненавидеть тебя?
– За мой противный характер. За то, что столько времени допекала вам своим капризным поведением. Потому, что именно из-за меня, Вы очутились в такой неприятности.
– Не говори глупостей, – потихоньку сказал я. – Охранять тебя – моя работа. В неприятность мы угодили случайно, по воле судьбы. А характер у тебя не такой уж и противный. Сознаюсь тебе, мне даже по нраву строптивые женщины-стервы. С ними интереснее и веселее жить. По-крайней мере, никогда не заскучаешь.
– Так я вам в действительности нравлюсь? – взволнованно переспросила Марийка.

Я, по-видимому, впервые посмотрел на нее не как на неконтролированную подопечную и сопливую девочку, а на как уже полностью взрослую молодую женщину. И увиденное поразило меня. Марийка в действительности была красивой. Все в ее внешности было гармоничным и привлекательным. Все теперь казалось совершенным и неповторимым. Вечерние сумерки и ощущения близкой опасности, добавляли ко всей этой картине еще какой-то непостижимой трепетной загадочности, от которых я уже не мог отвезти глаз.

Ошарашенный таким открытиям, я единственное, что смог, так это утвердительно кивнуть головой. В глазах у девушки заиграли игривые чертики, и она уже более раскованно промолвила.
– Тогда это наводнение послал нам сам Господь.
– Я почти уверен, что ненастье – это не случайность, – вымолвил я, понимая, что сейчас сделаю чуть ли не наибольшую глупость в своей жизни. – Иногда судьба действует непостижимым образом. Возможно, ты права - наводнение послано нам небесами, как своеобразный таинственный знак.
– Люблю таинственность. А еще люблю… – девушка вдруг встала на цыпочки, приближая свои уста к моим губам. Ее глаза спрашивали, этого ли хочу я.
– О да! – прошептал я, наклоняя свое лицо к ее лицу, позволяя нашим губам встретиться, почему-то ожидая с замиранием сердца этого момента.

Когда мы целовались, я чувствовал, что обнимаю Марийку, а она обнимает меня. Слегка опьяневшие, мы прижимались друг к другу все сильнее. Но я этого уже не замечал. Мой мир сузился к моим и ее губам, и к дикому, ослепляющему наслаждению, которое возникло между ними.

Это был самый прекрасный поцелуй за всю мою жизнь. Я чувствовал себя, как при своем первом поцелуе, и понимал, что больше противиться не удастся.
– О, нет, – прошептал я сам себе и мысленно прибавил, - Оставь меня в покое, пожалуйста!
– Нет? – Марийка слегка отстранилась, ее глаза широко раскрылись, ресницы встрепенулись.
– Я хотел сказать - да! – поспешно поправил я себя и попробовал поцеловать ее еще раз.

Я бы этого не сделал, если бы не был уверен, что этот поцелуй нельзя будет повторить еще раз. Это, как ни странно, сработало. Невзирая на прожитые годы, у меня в наличии были все признаки юношеской влюбленности: вспотевшие руки, сердце, которое быстро билось, неровное дыхание, резкое снижение остроты ума, страстное желание, чтобы прекрасный момент длился вечно.

Ведь это прекрасно, не так ли? – думал я про себя. – Люди мечтают хотя бы об одном мгновении счастливой любви и всю жизнь ее ищут. Я же нашел ее здесь, поэтому, о чем еще беспокоиться?

Однако, я нарушал все писаные и неписаные правила личного охранника. Я, забыв о здравом уме, позволил юной красавицы обворожить и соблазнить меня. Я стал пленником чувств, на которые просто не имел права. Ведь Марийка - родственница одного из самых влиятельных людей нашего города, она вскоре выходит замуж и никогда не сможет быть со мной.

Но все эти сомнения и колебания мгновенно растаяли, когда девушка стала спокойно расстегивать свою блузу. Я подумал, что все происходит слишком быстро, однако остановить это уже не мог, да и не хотел. Вид утонченных пальцев, которые скользили по пуговицам цвета слоновой кости и расстегивали их, невероятно очаровал меня.
– Тебе помочь? – прошептал я, пока еще мог говорить.
– Я сама справлюсь, – сказала она, и сняла простой хлопковый лифчик, который находился сразу под блузой.

Я кивнул головой. У меня пересохло во рту. Ее кожа была нежной, безукоризненной, золотой, как рассвет. Плечи Марийки были мягкими и наклонными. Ее грудь - маленькой, но нахохлившейся, а талия – тонкой. Я заметил лишь один изъян – два маленьких согнутых рубца по бокам. Возможно, это были шрамы или татуировки. Рубцы выходили из подмышек и тянулись вниз приблизительно на длину моей ладони.
– Богданчик! – мягко позвала девушка, протягивая ко мне руки.
Будто находясь в трансе, я кивнул головой и стянул свитер. Со штанами пришлось повозиться дольше, сначала нужно было снять туфли, потом осторожно расстегнуть змейку. Срывая с себя просторные брюки, я обнаружил сильное напряжение, которое ткань едва сдерживала. И как я этого до сих пор не заметил?

Марийка подошла ближе. Я медленно протянул руку и притронулся к ее смуглой щеке. Девушка вздрогнула. Легкое дрожание прошло по ее напряженным маленьким рукам. Ощущение было остро и сладко одновременно, ничего подобного я никогда раньше не чувствовал.

Я изучал Марийку медленно и нежно, позволяя своим рукам путешествовать, как им заблагорассудится. С длинной гладкой шеи девушки, рука скользнула по ее напряженной груди, зацепив по пути острия сосков. Мои руки, которые никогда не знали тяжелого труда, на фоне ее тела выглядели заскорузлыми и загоревшими – настолько прекрасной была кожа Марийки. Вид собственных почерневших пальцев на золотистой коже девушки смущал меня, как и ее глубокие вздохи – особенно когда ее глаза с трепетом зажмурились, а светловолосая головка откинулась назад, подчеркивая линию лебединой шеи и делая ключицы выпуклыми. В грозовом воздухе витал слабый запах озона и мускуса.

Я нежно погладил девичью грудь, и она опять встрепенулась. По моим рукам снова прокатились маленькие волны удовольствия, вызывая напряжение в груди. Я никак не мог поверить, что Марийка – настоящая, живая, обнаженная – здесь, в моих объятиях. Все происходило как будто в сказке, и вдруг пришло осознание того, что для меня сейчас не имеет ничего более важного в жизни. Я чувствовал желание, но какое именно, не мог бы сказать. Но это было точно не обычное желание плотского утешения.

Мой взгляд скользил вниз, туда, где золотистый пушок скрывал трепетную тайну, и в то же время указывал на нее. Тайну, которую я хотел разгадать больше, чем сделать следующее дыхание.

Я опустился на колени и на минуту прижался лицом к ее животу, чувствуя, как мышцы пружинятся под моей щекой. Ведомый инстинктом, который нашептывал, что нужно действовать медленно и нежно, я протянул руку и мягко попросил Марийку раскрыться. Я ласкал и гладил девушку, чувствуя ее дрожание, и мне казалось, будто дрожу я сам. Я не хотел спешить – мы вот-вот станем близкими, и это было неминуемо. Я застонал. Собственное возбуждение убивало меня, принуждало забывать о дыхании. У меня туманилась голова, но я стремился не торопить самый прекрасный момент своей жизни.

Я медленно встал, дотянулся к одеялу, которое лежало на диване, и разостлал его на полу. Когда я посмотрел вверх, Марийка открыла глаза. Наверно, этот эффект был вспышкой зарницы, но ее глаза засияли лучезарно, словно из них хлынул невидимый сейчас месячный свет.

Я протянул руку и помог девушке опуститься на колени, а затем и сам устроился на жестком ложе. На минуту я пожалел о том, что в первые мгновения нашей любви, мы вынужденные находиться в этой лесной избушке. Но девушка улыбнулась, и я обо всем забыл, чувствуя лишь желание быть с ней. Обнимая ее, чувствуя мягкость и жар девчачьего тела, я почти терял ум. Но как только я начал проникать в тело Марийки, ее инстинктивное напряжение развеяло туман желания и опьянения, который окутал меня. Я понял, что девушка раньше никогда не занималась любовью. Я немного растерялся.
– Милая, ты действительно?…
– Да, - прошептала она, покраснев. – Но я хочу этого.
Я тоже этого хотел. Больше, чем чего-либо другого. Больше, чем дышать. И как я мог отказаться от предложенного ею подарка? Поступить так было бы чрезвычайно жестоко.
– Пожалуйста, – прошептала Марийка и протянула тонкую руку, чтобы обвить ее вокруг моего тела – Люби меня так, как никого до сих пор не любил. Возьми меня и всегда будь со мной. Стань моим первым мужчиной и верным ангелом-хранителем.

Ее прикосновение словно ударило меня током, но покорил меня именно ее взгляд. Никто не смог бы остановиться.

Я знал, что впервые причиню ей боль. Спина девушки выгнулась, а из ее губ сорвался слабый крик, когда я, соединился с ее телом, и потом отстранился от него. Я чувствовал каждое вздрагивание любимой. Я повторил это еще раз, наполнив ее тело собой.

Когда таинство первой любви осуществилось, я просто целовал волшебные уста Марийки и смотрел в ее прекрасные темные глаза, убеждая себя, что она не сделала ужасной ошибки, отдавшись мне в минуты безумия. Я надеялся, что девушка никогда не пожалеет об этой ночи волшебного безумия. Что добрые воспоминания о том, что случилось в этой горной избушке, навсегда останутся в ее сердце.
Как будто в ответ на эти мои помыслы, Марийка вдруг сказала:
– Спасибо тебе, Богдан. Ты был непревзойденным, и сделал мне свадебный подарок, о котором я даже и не мечтала.
– Так ты все-таки не раздумала выходить замуж? – оторопел я.
– Да, если выберемся из этой неприятности.
– А как же мы? – вырвалось у меня.
– Богданчику, милый, не смеши меня. Нет никаких нас. То, что только что произошло, было прекрасно, но не думаю, что есть смысл надеяться еще на какое-то продолжение. Мне очень хотелось, чтобы мой первый раз состоялся с таким зрелым и опытным мужчиной, как ты. Спасибо тебе за то удовольствия и наслаждение, которые я сегодня почувствовала с тобой.

Такие слова молодой девушки, откровенно говоря, буквально ошарашили меня. За свою многогранную жизнь, я насмотрелся всякого, однако такой холодный цинизм встречал в первый раз. Где-то в глубине души, я глупый, почему-то надеялся, что теперь что-то все-таки начал значить для нее, что наша сегодняшняя интимная близость не была обычной животной страстью, что все, что случилось, было не обычной слабостью, а предвестником зарождения большого и чистого чувства.
К сожалению, я ошибся.
Говорить уже было не о чем, но я все-таки сумел выдавить из себя:
– Ты хоть любишь его?
– Конечно, нет, – легкомысленно сказала девушка. – И какое это имеет значение? Главное, что он зажиточный человек и имеет достаточно денег, чтобы обеспечить мне безбедное существование. Все другое неважно.

Марийка замолчала, а я больше не стал надоедать ей своими наивными вопросами. Теперь она опять была для меня Злючкою, родственницей моего шефа, которую я должен был защищать от всевозможных неприятностей. И главной опасностью для девушки теперь было наводнение. Поэтому я встал, быстро оделся, и направился на улицу. Там я увидел поразительные изменения в погоде. Пока мы занимались любовью, ливень незаметно закончился и впервые за последнюю неделю на безоблачном небе величаво сиял полный месяц. Грязная вода клекотала возле моих ног, однако дальше уже не подступала.

Я поспешил рассказать радостную весть девушке. Она мгновенно сорвалась на ноги и ринулась собирать свои вещи. Мне не оставалось ничего другого, как сделать тоже самое. На рассвете за нами прилетел вертолет, высланный Владимиром Романовичем. За несколько часов мы были в безопасности, в городе. О тех многочисленных благодарностях за спасения жизни девушки, которые я услышал в свой адрес от шефа и будущего мужа Злючки, думаю, вспоминать не стоит. Скажу лишь, что новоиспеченный жених даже предложил мне стать охранником его семьи. Я пообещал подумать над его предложением.

Конечно, никаким охранником новой семьи Злючки, я не стал. Более того, вскоре мне пришлось оставить работу и у Владимира Романовича. После того, что случилось в горной избушке, я просто не мог больше работать на эту семью. Не мог без упреков совести смотреть в глаза своему шефу. Не хотел больше видеть юную соблазнительницу, которая так искусно обвела меня вокруг пальца. Боялся, что еще раз встретившись с ней, не в состоянии буду удержать те неоднозначные мечты и желания, которые бурлили в самых глубоких закоулках моего сердца. Ведь как это ни странно и не горько, и я полюбил Марийку.