Кошка

Четверть века для кошки – это как для нас 110, не меньше. А ведь 5 лет назад ее предали и отдали в приют

Предательство – неизлечимая болезнь среди людей. А меня, журналиста, пишущего о зверье, оно преследует с какой-то роковой неумолимостью: что ни история, то прецедент.

В «новой» жизни ее назвали Клоди, что в переводе с английского означает «облачко». Тогда, четыре с лишним года назад, кошка – классический перс окраса шиншилла – излучала голубоватое свечение благодаря светло-серебристому подшерстку. Ее, 20-летнюю красавицу, всю жизнь прожившую с хозяйкой, после смерти женщины «заботливые» наследнички привезли в гостомельский приют и бросили.

– Делайте с нею, что хотите. Хозяйка умерла, а мы сделали ремонт, и нам кошка не нужна.
Двадцать лет в семье, и такой финал? Когда в редакцию «Газеты…» позвонили форумисты Молодежной лиги защиты животных и сообщили об этом варварстве, я подумала: «Прости, Господи, но бабушке повезло. При таких наследниках у нее тоже были все шансы доживать последние дни в приюте для престарелых. Предательство не переборчиво!».
Мы попытались пристроить кошку, дали объявление, потом узнали, что ее взяла на хоспис (пожизненный уход) одна из волонтеров, и тему временно закрыли. А недавно, приехав по делу к ветконсультанту «молодежки», социологу Татьяне Голобуцкой, мы встретились с когда-то «приговоренной», ныне здравствующей и прекрасно себя чувствующей Клоди.

– Да она и на пятнадцать лет не выглядит! – не удержалась я, поглаживая гладкую блестящую шерстку.

И только после рассказа Тани поняла, сколько души и сил потребовалось для этого.
Для любой кошки перемена места и окружения – это уже сильный стресс.

Когда Клоди из домашней тихой квартиры попала в приют, в окружение множества животных, шумных и суетливых, кошка впала в глубочайшую депрессию – она отказалась жить в этом мире, а другого для нее уже не существовало. Запахи, крики, собачий лай… И кошка перестала есть. Она лежала, безучастная и равнодушная, и тихо умирала. Ася Вильгельмовна, хозяйка приюта, и волонтеры – не те люди, которые могут дать животному умереть, если у него есть хотя бы один шанс выжить. И Клоди привезли к Тане.

– Ее пришлось кормить искусственно: дуфалайт с глюкозой, дуфалайт с физраствором, инфезол – огромными шприцами, – рассказывает Татьяна. – Но старых животных, как и малышей, нельзя подпитывать только инъекциями, им необходимо хотя бы немножко твердой пищи, иначе в печени развиваются патологические процессы, печень просто отказывается работать, что приводит к смерти.

Поэтому Тане пришлось насильно запихивать Клоди кусочки мяса и заставлять ее проглотить пищу. Гордое и упрямое животное протестовало, а руки новой хозяйки были исцарапаны и искусаны до безобразия.

Недели через три позвонила мадам, привезшая кошку в приют, поинтересовалась, как она там, и сообщила ее кличку. Таня вспоминает, что после звонка она попыталась назвать кошку ее прежним именем, и та оскорбилась – занервничала и даже как-то съежилась. С этого момента она окончательно стала Клоди.

Только через полтора месяца Клоди поняла, что Таня – человек упрямый, и что «дешевле» согласиться съесть кусочек мяса, чем сопротивляться.

– Я держала ее постоянно на стимуляторах, иммуномодуляторах и витаминах, – пояснила Таня. – У кошек, в отличие от собак (хотя у породистых это тоже бывает), такая специфика: из-за стресса отказывают все органы. Это уже не психология, а физиология! Даже УЗИ и анализы показывают: органы отмирают без видимых причин. Так что спасать Клоди пришлось сразу и морально, и физически. Кроме инъекций и насильственных кормлений, мы поселили ее в отдельной комнате, постоянно гладили, разговаривали с ней.

И когда у нее появились силы, кошка стала подходить к двери, прислушиваться, принюхиваться – она начала воспринимать других животных. А дверь обеспечивала ей «безопасность». Потом начались короткие вылазки за пределы собственной «резервации» – выйдет, погуляет, и назад.

А уже через полтора года она «построила» остальных «нахлебников», сохранив аристократические привычки «единственной и неповторимой». Например, Клоди никогда не будет толкаться у миски с едой. Ест она на столе, отдельно от других, и максимум, на что они могут рассчитывать – это на разрешение подкрепиться рядом с нею, да и то это «счастье» разрешается не всем. Кошка – в отличной форме: все зубы целы, она прекрасно видит и слышит, вот только подвижность, по словам Тани, немного уменьшилась – все-таки возраст!