Утренний звонок

Комната. Окна были открыты всю ночь, отчего всю квартиру к утру наполнил пьянящий весенний воздух. Это - запах цветущих каштанов и распустившей листья акации. (Для тех, кто живет в этом городе, такое уже не удивляет и не радует. Ведь что входит в привычку - становится неинтересным). Аромат весенних духов смешивается со свежестью, которую оставляют после себя уборочные машины, поливавшие всю ночь улицы города.

Она живет здесь одна. Сейчас спит на большой кровати, укрывшись белой простынею. Пока теплые дни только наступают, поэтому простынь еще может спасти от нарастающей с каждым днем жары.

На полу у кровати стоит телефон. Рядом часы. Стрелка будильника должна разбудить ее в десять часов утра. Неожиданно начинает звонить телефон. Он звонит уже несколько минут.

Мимо открытых окон второго этажа проходит старик. Он останавливается и задирает голову, чтобы определить, откуда раздается звонок, нарушающий утреннюю тишину. Но неожиданно звонки прекращаются.

- Алле... - прерывается безмолвие комнаты сонным женским голосом.

- Одесса? - раздается в трубке мужской голос.

Девушка как будто думает перед тем как ответить. Она уже стоит босиком на полу посреди комнаты и распутывает телефонный провод, обвивший ее загорелые ноги. Она, зевая, лениво отвечает:

- Нет, это Мурманск.

- Аленка, значит это ты? Привет!

Лена подходит к открытому окну. Сквозь белую, короткую ночную рубашку видна ее тонкая высвеченная фигура. Она снова зевает, подтягивает руки вверх.

- Лешка, ты что ли?

- А кто еще, - слышится из трубки.

- Ну да, кто кроме тебя может позвонить мне за восемь тысяч километров в..., погоди, - она смотрит на будильник.

- Ау, что ты сказала? Плохо слышно.

- Кто кроме тебя может позвонить мне за восемь тысяч километров в воскресенье, в пол шестого утра? Только ты.

- У меня обед. Немного не рассчитал с часовыми поясами. Ты мое письмо получила?

- Получила.

- А почему не ответила?

- Не знаю...

- Я все понял...

- И что ты понял?

- Кактус посередине кровати, - Лешка сказал это усмехнувшись.

- Дурачок!

- Что ты сказала? Не слышно.

- Я говорю, что ты дурачок. Я тебе письмо уже на десять страниц написала, все никак не могу закончить и отправить. Письма никому никогда не писала, а тебе вот никак дописать не могу, не знаю почему.

Лена садиттся на кровать. Поджимает коленки.

- Аленка, я не смогу к тебе летом приехать.

- Ну вот... Что случилось?

- Мне предложили поработать на новом месторождении. Очень большие деньги, если не прогорим.

- Зачем они тебе?

- Поедем в Питер. Я никогда там не был. Потом во Францию. На Елисейских полях поваляемся.

- Не получится...

- Почему?

- На Елисейских полях нас сразу загребут полицейские за безнравственное поведение. Опять повторяется прошлый год, когда ты не приехал. А ты знаешь как мне тяжело?

- Тяжело?

- Да. От ухажеров нет проходу. Если бы я хотела, то уже пять раз в твоем Питере жила.

- Что ты так... почему молчишь?.. Ну, только не плачь

- Я, я... мне очень тяжело, Лешенька. Всю осень болела мама. Зимой на работе одни скандалы и эти вечера. Я боялась с работы возвращаться домой, в пустую квартиру... Сидела одна у окна и думала только о тебе. Я стала бояться ночей. Меня замучила тоска, которая раздирает все внутри... Как ты там, с кем ты, о чем думаешь, а вдруг у тебя кто-то есть, что я тебе не нужна. Постоянно внушала себе, что нужна тебе. А теперь ты звонишь и говоришь, что не приедешь... и что мне думать?

Уже прошла минута, как Леша молчит в трубку. Лена сидит на кровати, все так же поджав ноги.

- Ну что ты молчишь, Лешенька?

- А что было зимой, забыла? Я после звонка тебе с Сахалина в Москву за день добрался, а когда снова позвонил, ты сказала, что все прошло и ехать не надо. Повесил трубку и не мог понять, что ты за человек - сначала плачешь, зовешь, а потом говоришь, - не надо приезжать. Пришлось неделю жить в Домодедово, ждать перевода, чтоб вернуться обратно...

- Не надо...

- Не надо? Ты об этом не знала, поэтому сейчас неприятно тебе слышать все это, вот и затыкаешь мне рот...

- Я тебе не затыкаю, грубиян. Ты мужик или нет. Плюнул бы тогда и приехал, мало ли что я тогда наговорила...

- Стоп, хватит, а то мы сейчас такого наговорим друг другу. Солнце, я все время думаю о тебе...

- Молчи. Я боюсь себя и тебя, что мы можем наговорить друг другу гадости.

Леша попытался сменить тему:

- У вас сейчас наверное весна во всю?

- Угу, весна. Пришла ее пора...

- Под простыней еще не жарко?

Лена начала улыбаться. Она вспомнила, как два года назад в это же время года, в этой квартире, они две недели не вылазили из кровати. Сначала им было холодно под одеялом. Спустя неделю в окно стало пробиваться солнце. А под конец, когда до Лешкиного отъезда оставалось четыре дня, вдруг стали цвести каштаны и им уже было жарко под тонкой простыней. Лешка тогда придумал, как он это назвал, постельное "ноу-хау". На рынке он купил старый двухлитровый кувшин. Поставил его возле кровати. Когда ночью они просыпались от духоты, он поливал теплой водой простынь. Лена тогда пошутила, что с милым и в болоте рай, заметив, что на мокрой кровати, они похожи на лягушек во время брачного сезона.

- Знаешь, Лешка, почему я тебя, - прервала молчание Лена, растянув последнее слово, - люблю?

- Интересно...

- Ты со мной другой человек. Не перебивай, а то замолчу! Когда мы были с друзьями, порой мне казалось, что ты какой-то злой. Но когда мы оставались одни, гуляли по ночному городу, ты был такой... сверхнормальный мужик. Никогда не думала, что можно найти человека, который полная противоположность тебя, и в тоже время замечаешь, что это твоя половинка, которая так похожа на тебя. Я никогда ни с кем не была так открыта. Можешь смеяться, но никому не позволяла пить из своей кружки. А ты как-то просто взял у меня из руки стакан с соком, отпил и вернул обратно. Как-то поселился в сердце, в мыслях, не спросив разрешения, и живешь там. С тобой так уютно, - тонким голоском она заканчивает свое признание, - я люблю тебя.

- А давай, я все брошу и приеду к тебе?

- А как же твои деньги? - спрашивает Лена и ловит себя на мысли, что хочет Лешкиного приезда больше всего на свете.

- Всех денег не заработаешь. Ты хочешь моего приезда?

- Знаешь... а почему ты никогда меня к себе не звал? Все время твердил, я приеду, давай я приеду, а меня не звал?

- Что тебе делать в этой морозной "тьму таракани"? Ты же у меня мерзлячка. Я ведь не только тебя люблю, но и твою Одессу.

- Что ты сказал?

- Холодно у меня.

- Нет, последнее...

- Люблю Одессу.

- Нет, перед Одессой.

- Любимая, я тебе говорил это тысячу раз. Надо было говорить в десять раз меньше, чтоб ценила.

- Я ценю... Ой, Лешка, я тебя наверное разорила. Ты сколько уже наболтал со мной?

- Половину зарплаты. Я с работы звоню. Казне признание невенчанных обойдется в тысячу целковых.

- Это предложение от невенчанного?

- Сотое предложение.

- Ну так что тебе мешает, милый?

- Твое согласие, ты должна мне сказать, - я согласна.

- Какой ты у меня глупый, - говорит ласково Алена, - до сих пор не знаешь, что женщину спрашивать нельзя. Надо брать ее, пока она еще теплая.

- Через час закрываются авиакассы, я пошел брать билет. Только молчи и ничего не говори. Через три часа позвоню тебе и скажу на какое у меня билеты.

- Лешенька, у меня в десять встреча с врачом. Ничего страшного, это по маминому здоровью. Через пять часов позвонить сможешь?

- Хорошо. Жди меня, любимая. Пока.

- Целую, милый.

В трубке раздались короткие гудки. Лена не стала класть трубку на аппарат, она положила ее на пол. Встала с кровати. Подтягивается. Снова легла и, повернув голову к окну, продолжает слушать короткие телефонные гудки, которые слабым эхом отражаются от стен комнаты. Лена тихо говорит вслух: "Какими же сладкими бывают телефонные гудки!".