На краю

Опустел городской неухоженный сад. Притих ветер, шуршавший днем золотым осенним листопадом. По дорожке не спеша шли две женщины. Та, что постарше, совсем уже старушка, держала под руку молодую. И казалось, не было в этом ничего необычного для редких прохожих – прогуливаются мать и дочь. Люди и не замечали, что одна из них, молодая, очень красивая, с безупречными чертами лица, слепа…

Ирина родилась вполне здоровым ребенком, но к началу первого учебного года выявился страшный диагноз – сахарный диабет. Доктора обнадеживали взволнованных родителей: с этим заболеванием можно жить полноценной жизнью, соблюдая режим питания, вводя инъекции инсулина.

Так Ирина и жила, не отчаиваясь, смотря вперед, в будущее, надеясь на лучшее. Особенно когда влюбилась в «новенького», пришедшего в их одиннадцатый класс. Миша тоже с первого взгляда влюбился в красивую улыбчивую девушку, и к окончанию школы они уже знали, что будут неразлучны.

Ирина понимала свое положение. Она рассказала Михаилу о неизлечимой болезни, но тот только рукой махнул: «Мы все переживем». И переживали. Закончили вместе институт, Михаил устроился на хорошую работу, купили квартиру.

Через год Ирина забеременела. И хотя врачи настоятельно советовали не рожать, объясняя это возможными проблемами в течение беременности и для самих родов, ведь болезнь дает множество осложнений, на семейном совете решили – «рожать». Беременность и вправду протекала очень тяжело, но вокруг были родные, друзья, мама и, конечно, Миша, который буквально носил на руках.

С огромным волнением все ждали появления на свет малыша (диабет мог отразиться и на здоровье ребенка). И вот этот свет увидела Аленка.
А Ирина после родов стала терять зрение. Не помогла и операция, сделанная через несколько месяцев после рождения дочки. Лекарства и терапия только на некоторое время отсрочили полное сосудистое поражение сетчатки, в результате чего развилась абсолютная слепота.

Проснувшись однажды, Ирина не увидела того слабого расплывчатого света от всегда настежь расшторенного окна. И поняла: это все. Она оказалась на краю. На краю жизни, на краю порога, который и вправду может оказаться крайним и последним. Как жить, что делать, как воспитывать дочь? Бесконечные вопросы, на которые она не знала ответа. Кому теперь нужна? Беспомощная калека. В таком состоянии Ирина провела несколько недель в больнице, а потом дома.

Мама перебралась в квартиру дочери, стала ухаживать за маленькой внучкой, да и сама Ира нуждалась в постоянном уходе и внимании. С проходов были убраны острые предметы, всякие мелочи, строго-настрого ей было запрещено подходить к плите.

Однажды Ирине приснился сон. Будто идет она по золотому пшеничному полю, солнце слепит глаза, и навстречу ей она… сама Ирина. Только какая-то маленькая, сгорбившаяся, несчастная, словно тень, и говорит ей: «Зачем я стала такой? Я ведь была красивой, счастливой, у меня было все. Чем я прогневила Бога? Я скоро исчезну совсем, и дочка забудет меня…»

Ирина проснулась в холодном поту. «Зачем я стала такой?.. Дочка забудет…» Женщина поняла, что это и есть ее край – несчастная, невыносимая доля. «Нет, я не подчинюсь ей, я буду жить, услышу первое «мама», почувствую, как растет моя дочь, и я буду рядом с ней. Я ее увижу сердцем».

- Мама! – Ирина с кровати громко позвала мать. – Мама, возьми ручку…
Стихи пошли сами собой. Они врывались в сердце, терзая душу, прося, крича, чтобы их выпустили на волю. Стихи о жизни и любви, несчастной и счастливой, но всегда о доброте. Они вытащили ее из душевного коллапса, давая раскрыться новому чувству – рождению слова, которое не надо видеть, которое можно слышать и чувствовать. Наверное, только слепым под силу почувствовать то, что не хотят видеть зрячие. Смотрят и не видят. Не видят, как веет ветерок, как, словно переговариваясь, шуршат под ногами опавшие листья, как плачет холодными слезами дождь, как душа рвется к доброму и чистому, несмотря на все препятствия на пути к счастливой и полноценной жизни…

«Чужие окна, в них зажегся свет,
Окрасив в теплый ярко-желтый цвет.
Хочу, как птица, постучать в окно,
Увидеть лица… Нет, мне не дано.
Верх любопытства – знать, кто за стеклом,
Но я не птица. Мой удел в другом…»

Теперь каждое утро будильник не трещал, а пел. Вскоре просыпалась малышка. Молодая мама привыкла самостоятельно убирать, стирать, хозяйничать по дому.

Посещение литературного кружка при редакции одной городской газеты придавало новых сил и энергии, чтобы выпутаться из этой хитросплетенной паутины, которую подкинула ей судьба. Такие же, как и она, доморощенные поэты, со слезами на глазах слушали новые произведения незрячей молодой женщины, поклоняясь ее мужеству и стойкости. Она никогда не говорила о своих семейных проблемах, о том, что Михаил отдалился – он тоже переживал настоящий шок. Не единожды Ирина замечала, чувствовала душой, что муж изменился. Теперь он не целует ее, приходя с работы, нехотя играет с дочкой, часто задерживается по вечерам.

Ирина первая завела речь о разводе: «Я тебя не виню, все понимаю. Ты молодой здоровый мужчина…» В голове Миши не единожды проскальзывала такая мысль, особенно тогда, когда он вместе с друзьями развлекался в барах и ресторанах в окружении прекрасных девушек. Да и на работе всегда были рядом молодые женщины, жаждущие его внимания. И только сейчас, в этот критический миг, смотря в необычайно красивые глаза супруги, Михаил понял, что ему без «его девчонок» просто не жить.

С начала этого разговора прошло много времени. Когда понимаешь, насколько тебе дорог человек, и когда ты сам ставишь себя перед выбором «быть или не быть», вдруг осознаешь: «Быть».

«Два сердца вдруг забились в унисон,
Ничто им не мешало в этом мире.
Любовью создавался этот кров,
А звуки развивались шире, шире.
На крыльях возносилось в небеса
То чувство, что наполнило два сердца,
Божественно вершились чудеса,
И в счастье приоткрылась тихо дверца.
Они соединились навсегда,
В друг друге растворившись бесконечно,
И в этот миг зажглась в звезде звезда
От двух сердец, что встретились навечно».

- Мама! Бабуля! – навстречу женщинам бежала девчушка, пшеничные косички выбились из-под шапочки. Обхватив ноги матери, затрещала, словно сорока, - а мы сегодня в садике…
- Вот и мы. Привет, моя родная поэтесса. – Михаил поцеловал жену, улыбнулся теще.
А Ирина не переставала гладить кончиками пальцев маленький вздернутый носик дочки…