Маруся.

В небольшой деревеньке под Питером стоит дом. Это не дачка, а настоящий загородный дом, с коваными воротами, с аккуратно подстриженной лужайкой, с яблоневым садом. На лужайке стоит надувной бассейн, пестреет с ранней весны до поздней осени цветами альпийская горка, мерцают тут и там фонарики, дымится мангал, улыбаются стоящие вдоль дорожки гипсовые гномы. Сам дом обшит белым сайдингом, яркие вишнёвые наличники обрамляют окна.


Хозяйку вы, скорее всего, встретите во дворе, она или формирует кусты, или обрабатывает яблони, или пропитывает обработкой заднюю стенку дровяника, или стрижёт мини-трактором газон. Изредка можно застать её загорающей в шезлонге с книжкой в руках, но только изредка. Её зовут Маруся.

Марусе тридцать два, она на них и выглядит. Невысокая, чуть полноватая белокурая женщина с короткой стрижкой. Около глаз уже обосновались «гусиные лапки», на маленьких руках с коротко остриженными ногтями - мозоли и царапины. А в глазах Маруси покой и полная гармония с окружающим миром. Вас пригласят в дом, где в холле стоит пианино, на обшитых вагонкой стенах висят Марусины картины и детские рисунки в рамках. В доме много недоработок. Идя по дому, Маруся видит их тут и там, но до всего сразу не доходят руки. И она целыми днями ухаживает за домом любовно и радостно, ей нравится, когда где-то воцаряется порядок - перетянут, наконец, абажур, прибит плинтус, отлакирован камин. Маруся сама мостит дорожки во дворе и формирует живую изгородь.

Муж приезжает поздно. Он торгует машинами и вынужден бывать в городе часто, но остаётся там ночевать очень редко. Садится за руль и, хотя впереди 130 километров пути, едет с радостью, потому что дома, он знает, ждёт Маруся, волнуется, готовит ужин. Сынишка ждёт отца, чтобы показать ему дневник и рассказать новости. И Миша летит домой на своём «Мерседесе». После трудного дня, после недовольных клиентов, неудачных сделок, нервотрёпки он торопится к Марусе, в тепло, покой и уют. Дорога домой занимает часа два, но вот, наконец, и фонарь над воротами. «Мерседес» заползает на участок, Миша выбирается из него, потирая больную ногу, сильно хромая, заходит в дом, и с души осыпается всё то, что осело на ней за целый день. Пахнет вкусной едой, бормочет успокоительно телевизор, и Маруся выходит встретить его, вытирая кухонным полотенцем руки, встаёт на цыпочки и целует в щёку.

Марусе многие завидуют. Проходя мимо кованых ажурных ворот, деревенские жители недовольно бормочут про новых русских и бандитов. Когда Маруся едет на своём джипе, вслед смотрят неодобрительно и завистливо. Когда сына привезли на первое сентября на папином «Мерседесе», остальные родители переглядывались, смотрели насмешливо, как Миша целует сына и вытаскивает с заднего сиденья огромный букет. Буржуйские, по деревенским меркам, замашки.

Маруся счастлива, и это видно невооружённым глазом. И, конечно, раздражает. Маруся не матерится и не пьёт спирт, не треплется часами у магазина, ей некогда – надо приготовить ужин для мужа, сделать уроки с сынишкой, убрать дом, съездить за известняком для дорожек на карьеры и заказать для новой бани шифер. Выскочка, одним словом. И тётки переглядываются осуждающе. И обсуждают, что уж Миша-то в городе, наверное… До Маруси эти слухи доходят, она улыбается. Теперь она спокойна. То, с чего всё начиналось, давно кануло в прошлое. А начиналось так, что если б не железная Марусина выдержка, ничего этого не было бы.

Они познакомились восемь лет назад, стали встречаться. Миша был женат, но брак стремительно катился к разводу. А ещё Миша пил. В девяностые у него было всё и много возможностей, была возможность и ходить по ресторанам каждый день. Вошло в привычку, понравилось, затянуло. Потом девяностые минули, и благосостояние как-то незаметно сошло на нет.

Возможно, можно было что-то удержать, но к тому времени пил Миша уже сильно, и всё покатилось под откос… Как-то, будучи пьяным, он загрузился с таким же пьяным другом в свою Тойоту и... На друге ни царапины, а у него перелом шейки бедра. Ломали ногу в больнице несколько раз. В результате покинул Миша это гостеприимное учреждение через два месяца на костылях и со спицами в бедре.

Тойота никакому ремонту не подлежала, стояла под окном грудой металлолома. Миша купил «восьмёрку», стал бомбить. Отношения с женой были испорчены настолько, что даже уже никого из них не волновали. И тогда он встретил Марусю. Влюбился. Но о разводе не заговаривал. Часто приезжал и оставался ночевать. Когда я спрашиваю Машу, что она в нём нашла – практически нищем, пьющем, хромом, женатом, она пожимает плечами и отвечает: «Наверное, что-то в нём разглядела». И не ошиблась, хотя и стоило ей это дорого.

Конец Мишиных отношений с супругой произошёл несколько комичным образом. Подумав в минуту просветления, он решил продать разбитую Тойоту по уцелевшим запчастям и подал в газету объявление. А в объявлении указал два номера – домашний и Марусин. И вот звонят по объявлению на домашний, жена отвечает, что Миши дома нет. А на том конце провода интересуются, не может ли он быть по второму указанному номеру. Удивлённая жена спрашивает, по какому, невидимый собеседник диктует. Она звонит Марусе, просит к телефону Михаила и слышит, как Маруся кричит куда-то в глубину квартиры:
- Солнышко, тебя к телефону.

Вечером Миша забрал выставленные на лестницу чемоданы и поселился у Маруси. Нельзя сказать, что его мучила совесть, он уже знал, что жена завела любовника, пока он был в больнице, и продолжает с ним встречаться.

Он пил. Пока ещё не валялся пьяный по парадным, но к этому было уже близко. Маруся недоумевала: он звонит ей трезвый, говорит, что стоит в пробке и скоро будет, и приезжает через пятнадцать минут пьяный в стельку. Потом нашла у него в машине под сиденьем много маленьких таких бутылёчков – настойка боярышника, дёшево и сердито. Он пил всё больше. Как-то закодировался и месяц не пил, и в этот период Маруся забеременела. Решила рожать. Миша стал пить несколько меньше, но всё равно периодически срывался. Тем не менее, близилась свадьба. За три дня до неё счастливый жених напился так, что не смог самостоятельно добраться до дома и заночевал у кого-то. Маруся сказала, что свадьбы не будет. Срок беременности был уже пять месяцев. Утром он принёс справку о том, что снова подшился.

Свадьба была скромная, платье одолжили знакомые, отмечали дома в узком кругу. Маруся была счастлива, но задумчива. На всех свадебных фотографиях у неё очень серьёзные глаза. Она полюбила, решилась родить этому человеку ребёнка, но знала, что ей придётся бороться за счастье своей семьи со страшным врагом – алкоголизмом - и это будет нелёгкая борьба. И она оказалась права. Бесконечные подшивки, кодировки сменяли одна другую. Дело сильно осложняла свекровь. Будучи алкоголичкой со стажем, она прекрасно понимала своего сына, страдающего от похмелья. Он звонил ей, и она везла ему водку. Выйдя из запоя, Миша начинал работать, но продолжалось это недолго, снова рюмка, стакан… Запой.

Наступило лето и последние месяцы беременности, молодожёны уехали на Марусину дачу. На свежий воздух и подальше от Мишиных дружков и свекрови. Но тут Маруся просчиталась. Миша мгновенно влился в общество деревенских алкоголиков благодаря врождённому обаянию, и на почве общности интересов скоро уже они с удовольствием приглашали его «чекалдыкнуть», «хлопнуть» и так далее. Миша раскатывал по посёлкам пьяный на своей «восьмёрке», возил радующуюся бесплатному транспорту пьющую братию и часто не приходил ночевать. Маруся плакала, сидя одна, размышляла о разводе. Неужели всё было бесполезно? Неужели она переоценила свои силы, и правду говорят, что алкоголики неисправимы? А Миша в это время валялся на грязных матрацах в гостях у кого-то из своих новых дружков.

В деревне жила семья, в которой много лет муж пил, бил жену, а потом завязал и вот уже несколько лет не брал в рот спиртного. Это были горожане, перебравшиеся в деревню из-за болезни младшего сына и прочно здесь обосновавшиеся. Они научились ухаживать за скотом и возделывать землю, завели хозяйство и теперь трудились в восемь рук, сажая на продажу по четыре поля картофеля и держа в построенном хозяином и сыновьями обширном хлеву двенадцать быков. Женщина, у которой была очень нелёгкая судьба, не растеряла оптимизма, была довольна жизнью и держала двух великовозрастных сыновей и мужа в ежовых рукавицах. Впрочем, те об этом даже не догадывались. Маруся решила с ней посоветоваться. И женщина действительно дала ей совет. Придя домой, Маруся долго ходила из комнаты в комнату, косилась на вновь пьяного мужа и размышляла. Опасно, страшно, но… Кажется, всё остальное она уже испробовала.
Родился сын. Маруся продала свою квартиру и решила поселиться в деревне окончательно. Они уехали. Накануне отъезда она всё-таки позвонила по телефону, который хранила, как зеницу ока. Поехала на встречу с собеседником и вернулась оттуда, сжимая в руке рецепт – свою последнюю надежду на счастье с любимым человеком.


Видя, в какое животное превращается муж, Маруся перестала опасаться чего бы то ни было. Если не остановить всё это, то что ждёт даже не её и ребёнка, а его самого? Смерть от технического спирта в каком-нибудь притоне? Нет, терять уже нечего. И Маруся недрогнувшей рукой стала подсыпать мужу в еду таблетки.

Скоро Миша стал замечать, что эйфория от выпивки куда-то пропала, вместо этого от первой же выпитой рюмки начинало бешено колотиться сердце, дрожать руки, он весь покрывался липким потом, к горлу подступала рвота.

- Да это я просто мало выпил, - отмахивался он от жены, которая советовала ему не пить, раз уж так плохо. И выпивал ещё… Становилось хуже. Но он не оставлял попыток. Чувствовал себя с каждым разом всё тяжелее. Однажды с очередной пьянки, продолжавшейся двое суток, еле добрался до дома не потому даже, что был мертвецки пьян, а потому, что стал задыхаться, кружилась голова, снова стало плохо с сердцем. Лежал дома в кровати, а Маруся, напоив его валокордином, плакала на кухне. И понимала, что отступать некуда. На следующий день она долго разговаривала с мужем.

- Мишенька, ты своё отпил, здоровье уже не то. Чего ты хотел – пить почти десять лет? Сердце у тебя плохое, инфаркт будет, доиграешься…
И постепенно Миша в это поверил. Испугался. И бросил пить.

Но Маруся понимала, что это ещё не всё. Надо было, чтобы мужу было интересно жить в этом почти забытым им трезвом мире, не раскрашенном яркими красками градусов. На семейном совете они решили, что на деньги от продажи квартиры купят пару подержанных машин и будут строить дом. И купили. И Миша стал торговать подержанными автомобилями. Бывший гонщик, он любил машины, понимал их, занимался ими с удовольствием. Его природное обаяние играло ему на руку при заключении сделок. Сначала он только ездил по выходным на авторынок, покупал, продавал. Потом подсчитал, что ему будет дешевле построить собственный большой хороший гараж со смотровой ямой и необходимым оборудованием, чем каждый раз гнать новоприобретённую машину в сервис. Слухи в деревне распространяются быстро, а на трассе Петербург – Ивангород практически нет автосервисов. Постепенно о маленькой мастерской узнало и местное население, и дальнобойщики, гнавшие фуры в Финляндию и Эстонию.

Маруся поддерживала мужа изо всех сил, не жалела о деньгах, не упрекала тем, что именно на её средства он начал дело. Занималась домом и ребёнком, не уставала готовить любимому мужу завтраки, обеды и ужины и всячески подчёркивала, что он кормилец, глава семьи, надёжа и опора. Спустя некоторое время с удовлетворением заметила, как Миша морщится при рассказах о пьянках и при виде алкоголиков. Осознал ли он, чего избежал? Наверное, да, хоть и не сказал жене об этом ни слова. Но ей этого было и не надо. Она радовалась, когда видела, как приятно ему приглашать друзей в их дом, где почти всё было сделано её руками. И стройка продолжалась бесконечно. Рыли водяную скважину и канализацию, ставили сантехнику, строили баню, ставили забор. Теперь уже на Мишины деньги. Он работал, как проклятый, и тащил всё в свой дом, которым гордился, своей Марусе, которой гордился ещё больше. Он не мог не сравнивать её с другими, и сравнение всегда было в её пользу. Самой Марусе это давалось нелегко, но она ни о чём не жалела. Она по-настоящему любила этого человека и была счастлива, что он выздоровел.

Однажды они вместе ехали купаться. Муж был чем-то сильно расстроен. Маруся случайно уронила на торпеду машины мороженое. И он внезапно заорал на неё самым настоящим матом. Тем самым, которым никогда не ругались в их доме, тем, из прошлой жизни.
- Это что ещё такое?- спросила Маруся поражённо.
Он пробурчал что-то в ответ, отвернувшись к окну.
- Миша! Ты извиниться не хочешь?
- Не за что мне извиняться, - пробормотал всё так же раздражённо.
- Отвези меня домой, - сказала Маруся спокойно.
- Мы ж купаться ехали!
- Разворачивай машину.

Ещё не выйдя из машины около дома, Маруся повторила:
- Миша, ты не хочешь извиниться?
- Нет.
- Собирай вещи. Я не позволю так с собой разговаривать.
- Ты серьёзно, что ли?
- Абсолютно.
- Мне документы на машину надо забрать.
- Забирай.

Маруся вошла в дом и, чуть не плача, стала заниматься своими делами. Муж молча забрал документы. Долго обнимался с сыном, вышел. Было слышно, как отъехала машина. Как далеко он уехал, Маруся так и не узнала, вернулся часа через три. Она готовила, стояла у плиты над сковородкой. В ответ на его появление только приподняла бровь и снова опустила голову. Муж подошёл сзади, обнял, зарылся носом в волосы, вздохнул.
- Марусь, прости меня.

В этот дом приятно приходить, здесь не дуются друг на друга, не кричат. Здесь живут любовь и уважение, выросшие из совместных усилий, из прощения и понимания друг друга. Наверное, Миша не идеален. Например, он почти никогда не дарит Марусе без повода цветов. Но она не обижается. Бог с ними, с цветами, если она точно знает, что это человек, для которого она и их сын – главное в жизни. Это стоит дороже любого букета. Но она знает и то, что не может позволить себе опустить планку, потому что грань между двумя мирами тонка и призрачна, и она должна всегда бороться за мир, согласие, добро, совесть и чистоту в своей семье, чтобы никакая грязь не пролезла извне.

Маруся только смеётся, когда слышит слухи, сплетни и видит откровенную чёрную зависть. Она точно знает, что они победили и прочно стоят на твёрдой земле, выбравшись из болота, которое могло бы их поглотить.