Солнечный котенок

Они познакомились давно, и это было странное знакомство. Старая улица, в самом центре Москвы, тихая, безлюдная. Практически все дома уже стояли пустыми, готовясь к капитальному ремонту, и только кое-где все еще жили люди. А дома были чудными, каждый был неповторим в своей индивидуальности, с большими окнами, лепниной, парадными.

Васька забрела сюда совершенно случайно, просто заблудилась в попытках найти среди скатертных, столовых, хлебных переулков - нужный ей. Забрела и даже затаила дыхание, так ей здесь показалось хорошо. И, потянув тяжелую дверь на себя, вошла в подъезд ближайшего дома. Огромная лестница уходила вверх, большие пролеты, на каждой площадке всего одна дверь, кованные решетки лестницы. Ей, выросшей в обычном кирпичном доме брежневских времен, этот дом показался сказкой. Сразу замелькали в голове какие-то обрывки булгаковских Мастера и Маргариты и Собачьего сердца.

Васька добежала до самого верха и уселась на подоконник распахнутого окна. Казалось, она попала в другой мир, это было так необычно, что она привычно начала фантазировать о тех людях, которые когда-то жили здесь, любили, ссорились. …

Время пролетело незаметно, весенний день заканчивался, наступили сумерки, и Ваське стало страшновато. Она быстро сбежала вниз, и уселась на лавочку в крошечном скверике около дома. Уходить не хотелось. И тут к ней подбежал пес, здоровый черный водолаз, ткнулся носом и стал обнюхивать. Васька боялась собак. Нет, она не начинала визжать при виде собак, но чувствовала себя в их обществе неуютно, как–то «не своей». Поэтому она замерла, ожидая, когда подойдет хозяин.

Хозяин производил впечатление – высокий, интересный, хорошо одетый, не очень молодой – явно к сорока. Он потрепал пса по голове, снисходительно бросил Ваське «не укусит» и неожиданно сел рядом на скамеечку.

- Придется уходить, - печально подумала Васька, ей стало неловко. Слишком уж он был хорош, этакий идеальный мужчина. А она – она была обычной студенткой, молоденькой, в потрепанных джинсах, с отросшей стрижкой и веснушками. Она, конечно, считала себя симпатичной и иногда, одев высокие шпильки и узкую длинную юбку, чувствовала себя просто-таки женщиной-вамп. Но сейчас высоких шпилек на ней не было… Тихонько вздохнув, она уже начала подниматься и тут в ней взыграл ее всегдашний дух противоречия. С какой радости она будет уходить, когда ей так хорошо и уютно в теплый весенний вечер, когда так славно дует ветерок, горят желтые фонари, а главное – старый дом, такой «свой» возвышается темным силуэтом совсем рядом. Она плюхнулась обратно на скамейку и нахально спросила:

- У вас не найдется закурить?

Ну вот, он посмотрел на нее так, как будто рядом с ним внезапно заговорил человеческим голосом неодушевленный предмет. Она струхнула и даже вжалась в скамейку. Но идеальный мужчина вытащил пачку сигарет из кармана и протянул ей.

- А я уже практически бросил, - сказал он. – Арник не любит, и кивком головы указал на собачищу.

- Сейчас добавит что-то вроде «и вам советую», – подумала Васька. Но мужчина молчал, и она восприняла это как предложение мира.

- Какой огромный у вас пес, - пробормотала она, - наверное, тесно ему в городской квартире.

И тут он вдруг улыбнулся. Не пес, конечно, а идеальный мужчина.

- Да, я из-за него и квартиру решил поменять, сначала хотел загородный дом взять, а тут показали…и не устоял, - он мотнул головой назад, указывая на тот самый дом.

Васька вскинула на него глаза, она была девочка независтливая, но сейчас позавидовала. Квартира в этом самом доме…. И дело было даже не в ее цене, наверняка астрономической – дом в самом центре Москвы, да еще старинный – с высокими потолками, широкими пролетами, нестандартными квартирами. Как же ей захотелось попасть в такую квартиру, хоть пройтись по старому паркету, выглянуть в окно, почувствовать... она сама толком не знала что, но что-то волновало ее.

- Хотите в гости? - прозвучал голос, и она даже вздрогнула.

Погрузившись в свои мысли о доме, она совсем забыла о человеке сидящем рядом. Первой мыслью было отказаться, темно, пусто, темный дом, незнакомый мужчина.

- Там же темно, и все квартиры выселены, - жалобно пискнула она.

- Да, дом ремонтируется, но квартиру посмотреть можно. Я уже кое-что придумал для нее, как только поменяют общую сантехнику - я начну свой ремонт.

- Пойдемте, - решилась Васька. Боже мой, чтобы сказала мама, да и сама она понимала свою глупость. Но отказаться не могла, ее туда тянуло.
А мужчина – он вовсе и не интересовался Васькой, был погружен в думы и даже приглашал в гости как-то отстраненно.

- Олег, - неожиданно представился он. – И давай на ты.

- Васька, то есть Василиса, - она смутилась и, злясь на себя за это смущение, громко уточнила, - но лучше Васька, я так привыкла. Олег неожиданно засмеялся и стал как-то проще, и Ваське захотелось засмеяться в ответ. Так, продолжая улыбаться, они поднялись втроем с собакой на четвертый этаж, и Олег загремел ключами. Васька замерла перед тяжелой дубовой дверью с латунной табличкой.

Когда она открылась, прошелся сквознячок. Олег щелкнул выключателем, и желтый неяркий свет залил прихожую. Она была круглой, Васька даже передохнула от восхищения, как ребенок, разворачивающий подарки на Новый год. Паркет дубовый желтый, местами очень потертый…И много дверей, ведущих в комнаты, на кухню, еще куда-то. Но Васька медлила, не проходила дальше. Причиной этого было зеркало. Огромное, на гнутых ножках, в темной резной раме, местами мутноватое. Оно стояло в прихожей, хотя, наверное, правильнее было бы сказать – в передней.

- Зеркало осталось от прежних хозяев, они уехали в новую квартиру, а зеркало – отсюда его не вытащишь, а там и поставить негде, потолки не позволяют. А я еще не решил, что же с ним делать – проговорил Олег за Васькиной спиной.

- Неужели вы сможете убить такое зеркало, - в этот момент Васька напоминала маленького воинственного воробья, и Олег опять улыбнулся.

- Мы, ведь перешли на ты, - поправил он, - а ты пока смотри дальше.

Васька двинулась вглубь квартиры. Гостиная с камином - неужели такое чудо бывает в городских квартирах? Если бы Васька сама не увидела, то ни за что не поверила. Когда-то давно ее родители свозили во Францию, в Париже все дома щетинились огромным количеством дымоходов, и гид пояснил им, что это трубы каминов. Но Париж, Елисейские поля и камины – легко складывались у Васьки в единую картинку, а вот городская квартира в Москве, пусть даже в старом доме в самом центре и камин – нет. Но он был, темный, большой. И окна занимали всю длинную сторону комнаты. Еще комнаты, большие и совсем маленькие, кухня. Кухня была огромной, значительную часть ее занимала старая плита.

- Как в Собачьем сердце, - сказала она вслух.

- Забавно, именно об этом подумал и я, когда попал сюда впервые, - откликнулся Олег. Он бродил следом за Васькой, с любопытством наблюдая за тем, как она исследует его квартиру. Его задел за живое искренний интерес девушки, словно он находил что-то созвучное своим вспыхивающим в этой квартире чувствам.

Их кухни был вход в маленькую комнатку, с окошечком где-то вверху.

- Ну надо же, а я думала, что такие комнатенки – достижения социалистического времени.

- Это комната для прислуги, - голос Олега прозвучал чуть насмешливо.

Что еще осталось – огромная ванная комната с большим окном и огромной чугунной ванной, которая почему-то стояла прямо посреди. Очень непривычно, но Васька представила себе, какой кайф лежать в ванной с книжкой, когда через открытое окно льется солнечный свет, машут ветками деревья….

И снова Васька вернулась к переднюю и замерла возле зеркала. Удивительное дело, эти старые предметы – зеркало, плита, ванна – делали квартиру обжитой, она не казалась нежилой и брошенной. Словно хозяева вот-вот вернуться или ушли куда-то в дальние комнаты. Ваське стало грустно.

- Вы, наверное, здесь все переделаете, как сейчас принято – стенки снесете, арки построите, паркет ламинатный, стеклопакеты на окнах и прочее, прочее.

- Не знаю. Хочешь посмотреть проект? – предложение было неожиданным. Но путешествие по квартире словно сблизило их, и почему-то не резануло слух ни ему, ни ей. Они вышли из квартиры, спустились вниз.

- Я подвезу тебя домой, - обыденно сказал Олег.

- Да, я покажу, - так же обыденно сказала она. У подъезда она записала свой телефон, а также институт и группу, в которой училась, на бумажке, и он сунул ее в карман.

- Увидимся, - и уехал.

Вечером Васька, уже засыпая, думала о старой улице, о чудном доме и, немножко, о своем новом знакомом. Уже в машине они перестали молчать, что-то рассказывали друг другу, смеялись, словно уже многое знали друг про друга. Он был небедный человек, владел небольшой, но прибыльной компанией, занимался любимым делом. Когда он рассказывал об этом, глаза загорались. Он действительно любил и хорошо понимал свое дело. Давно развелся, студенческий брак – он его и не помнил почти. Жил один со своей огромной собакой. И обещал позвонить или заехать.

В первое время после знакомства Васька ждала звонка, но время шло – и она потихоньку закрутилась в вихре своих дел. С ней случилась любовь – симпатичный парень из параллельной группы, они вместе сидели в читалке, сдавали экзамены, ходили в кино и развлекались на ее узком диване, когда родители убывали на дачу. Он был высокий, тонкий в кости, с черными жгучими глазами и нетерпеливым характером. Васька сравнивала его про себя с горячим арабским жеребцом. Его грациозные сильные движения – как у балетного танцора или фехтовальщика – приводили ее в восторг. И называл он ее каким-то восточным ласковым прозвищем, и голос звучал нежно. Так прошли весна и лето – радостные, полные предчувствия настоящего счастья. А потом Игорь уехал домой, к родителям - в далекую восточную страну, которая раньше была частью Советского Союза, а потом оказалась заграницей.

Наступила осень, Васька радостно вышагивала по осенним листьям, вдыхала горьковатый дым – где-то жгли листву. И ждала его, он вот-вот должен был вернуться.

Но его возвращение поселило смуту в ее душе. Что-то было не так, появилась затаенная боль в их отношениях, словно стеночка выросла. Васька плакала, обижалась, боролась с чем-то – она сама и не знала с чем. И вот в один день решилась и заставила его поговорить с собой откровенно. Разговор был коротким, больно было очень. Кое-как «удержав» лицо и попрощавшись, Васька поехала к тому самому старому дому. Почему ноги привели ее туда, она не знала, просто казалось, что там отпустит, станет легче.

Улица изменилась, на Ваську смотрели тщательно отреставрированные фасады домов. Они уже не напоминали брошенных стариков, с благородной внешностью, но истрепанных и измученных жизнью. И фонари стояли по всей улице, кидая желтые отблески света на листву и асфальт.

В этот раз войти в дом оказалось значительно сложнее. Двери уже не были нараспашку, как прошлый раз. Более того, они были уже снабжены домофонами и кодовыми замками. Но Ваське повезло, какие-то рабочие, наверное, с прорабом заходили в дом, и она проскользнула следом за ними. Поднялась бегом на верхний этаж и уселась на тот же самый подоконник.

И позволила себе думать. Мысли навалились, тяжелые, воспаленные. Игорь оставил ее, она была русской, он был восточный человек, она – православная, он – мусульманин. Они были влюблены в друг друга, как только бывают влюблены в юности, без оглядки. Но у него были родители, которые не могли позволить сыну столь неподходящую партию. А он был послушный сын.

Может быть, - думала Васька, - они и правы. Может мы, действительно, очень разные. Но я так люблю его и мне так больно. Наверное, пройдет время, боль уменьшится, ее сменит обида на Игоря, который даже не попытался побороться за свою любовь.

«Бороться за свою любовь» - какое киношно-книжное выражение. С кем бороться, имеет ли это смысл? Васька была пылкой и молоденькой, и еще она хорошо знала, что ее родители не смогли бы остановить, она не отдала бы им своего Игоря. Она все думала и думала об этом, заболела голова, захотелось сначала плакать, а потом спать – она так устала за эти последние дни, когда тщетно пыталась выкарабкаться, спасти что-то, уберечь – а вот теперь все закончилось.

Васька сама не заметила, как задремала. Подоконник был широкий, куртка – уже осенняя – теплая, ей было удобно. Проснулась, только когда кто-то потряс за плечо, она открыла глаза и увидела …Олега. Он улыбался и уже какое-то время явно старался ее разбудить. Ей так хотелось избавиться от тяжелых мыслей об Игоре, переключиться хоть на что-то, что сейчас она так явно обрадовалась Олегу, что даже удивила его. И затарахтела, спрашивая о доме, о ремонте, о собаке, еще о чем-то. А он, без лишних слов повел ее что-то показывать в квартиру.

Там еще практически ничего не изменилось. Дом отремонтировали, а квартиры еще не касались, появились только следы каких-то работ, связанных, по всей видимости, с заменой труб, стояков и еще чего-то.

В гостиной на каком-то столе был разложен большой чертеж. План ремонта или перепланировки, - догадалась Васька. Она не ошиблась и Олег начал ей показывать и рассказывать, какие изменения должны произойти в самом скором времени в его квартире. С ним работал достаточно известный архитектор, Васька фамилию, конечно, никогда не слышала, но охотно верила.

По мере того, как Олег рассказывал, Васька мрачнела все больше. Известный архитектор вознамерился изменить все, ему не нравилась круглая прихожая – мрачная и несовременная, ему не нравились отдельные комнаты – он хотел большие пространства, много света - площадь квартиры позволяла. Ему не нравилась старая лепнина на потолке и наборный паркет на полу – несовременно, и скрадывает, а не подчеркивает желаемое пространство.

- Тебе нравится все это, - с горечью выдавила Васька, - у этой квартиры есть душа, а ты хочешь ее убрать, залакировать, закрасить, усреднить.

- Я не знаю, - растеряно пробормотал Олег. - Я все время на работе, я привык доверять классным специалистам, поэтому нанял хорошего архитектора и не вмешиваюсь.

На Ваську словно навалились все ее беды, неудавшаяся любовь, Игорь – такой любимый и отказавшийся от нее, а теперь еще и погибающая квартира. Побежали слезы, сначала одна, другая, а потом, неожиданно для себя. Васька зарыдала тяжело и громко, как ребенок.

Олег растерялся, заметался, пытался ее утешить, притащил воды. Потом, наконец, собрался, обнял ее и просто сидел рядом, ждал, когда же она успокоится. Не спрашивал суетливо, что случилось и чем он может помочь. И Ваську это успокоило, она, чуть извиняясь, сама, скупо, в двух словах сказала, что же с ней произошло. И вслух пожалела квартиру, словно это было живое существо, приговоренное к чему-то плохому.
А потом они долго сидели молча в сумерках… Уже прощаясь у Васькиного дома, сказал, что подумает об этом.

Прошло несколько дней. Васька маялась, тосковала, старалась пересилить свою ненужную любовь. Ситуацию осложняло то, что училась она всегда очень хорошо, все схватывала на лету. Поэтому и сейчас учеба отнимала немного времени и совсем не занимала мысли. И тут, как-то выходя из университета, увидела знакомую машину, и собаку, и Олега.

- Я хочу, чтобы ты взялась за эту квартиру. У тебя будут помощники, дизайнер, прораб, кто угодно. Тебе нужно будет только руководить и создавать, хочешь? - сказанное было похоже на сказку. Васька на минуту испугалась, ведь было понятно, что в эту квартиру будет вложено много денег, а вот хватит ли у нее вкуса, чтобы эти затраты были оправданы… Но искушение было слишком велико и она сказала «да».

На следующий день Олег отдал ей ключи, познакомил со специалистами, и для Васьки началась новая жизнь.

Чтобы собраться с мыслями, Васька приехала в квартиру вечером, когда на улице сгустились сумерки. Никого не было, и Васька могла спокойно подумать. Она прошлась по квартире, словно прислушиваясь к чему-то, постояла около камина, протерла зеркало и всмотрелась в свое расплывчатое изображение. Она испытывала странное чувство, ей хотелось быстрее взяться за дело, преобразить квартиру, и одновременно она боялась нарушить что-то, что незримо присутствовало здесь.

Задумавшись, она продолжала смотреть на себя в зеркало и вдруг вместо своего взъерошенного силуэта увидела высокого господина, с холеным и красивым, но жестким лицом. Лет сорока пяти, старомодно одетого – больше Васька даже и не рассмотрела, ее притянули его глаза – сощуренные, недобрые. Чтобы укрыться от этого взгляда, Васька даже зажмурилась. А когда открыла глаза – увидела только свое изображения.

- Ну вот, нервишки шалят, - подумала она. Это усталость, тяжелые воспоминания об Игоре, их коротенькой, яркой любви.

- Не поддамся, - упрямо тряхнула Васька головой. И она, действительно, не поддавалась, бросилась как в омут в работу. Общалась с дизайнером и архитектором, смотрела бесконечные эскизы, выбирала, переживала, спорила…

Все, что она делала в квартире, было подчинено одной идее – сохранить тот особый дух, который был изначально ей свойственен. Дух 19 века, солидности, стабильности, неспешности тогдашней жизни. Она отказалась от всего современного - от больших открытых пространств, когда прихожая, гостиная, кухня и столовая представляют собой единую комнату, когда практически негде уединиться, а большие стенные шкафы заменяют всю мебель. И свет – причудливый, странный льется изо всех углов – от маленьких сильных лампочек.

Нет, Васька не коснулась ни одной стены, все осталось так же, как было 100 лет назад. А восстановить интерьер, созвучный этим комнатам и этому дому ей помогали, как ни странно, три старых предмета – ванная, плита, и зеркало. Они были для нее камертоном, с помощью которого она принимала решения о том, что подходит этой квартире – цвет, мебель, безделушки, а что будет нарушать гармонию.

Олег стал приезжать часто, иногда, когда у них было время, они садились у камина – сначала пустого, а потом – у горящего, и говорили. Начинали с квартиры, с того, что Васька успела сделать и что только намеревалась. Однажды она рассказала, смущаясь, что иногда видит в зеркале неясные фигуры. Она надеялась, что, может быть, и он что-то такое видит. Но нет, слегка улыбнувшись, он обозвал ее фантазеркой. А вообще, это были удивительно теплые вечера, иногда возникало ощущение, что они знакомы сто лет. И оба уже ждали, когда опять случайно сложится такой вечер – он приедет не поздно с работы, ей не надо будет бежать домой срочно писать курсовую, настроение будет соответствующим для общения - и они опять проведут в тесном общение пару часов.

А работа между тем подвигалась, квартира оживала. Васька пересмотрела огромное количество всяких книг. Начала она с ярких глянцевых изданий по интерьеру, но очень быстро отказалась от них. И бросилась на поиски других, старых книг – где описывались интерьеры, мелькали картинки. Она изучала каталоги старой мебели, старых тканей, а заодно увлеклась и историей костюма. Разыскивая эти книги, она добралась до Ленинской библиотеки и просиживала там немалое время. При этом, она не пыталась заставить квартиру только антикварной мебелью – пара предметов действительно могли быть старыми или старинными, а остальные она подбирала «в тон» к ним. То же касалось и обивки – по-настоящему старинным был небольшой кусок материи, купленный ею в одной из антикварных лавочек – а остальное было современным, но тщательно подобранным по цвету и рисунку. И свет был не яркий, модерновый, причудливый – а желтый, уютный – от больших тяжелых люстр.

Очень Васька любила кабинет. Когда она впервые представила, как бы ей хотелось все здесь устроить – она заволновалась. Кабинет без тяжелых дубовых шкафов и большого количества книг – это не кабинет. Но вот есть ли у Олега так много книг, а главное, хочет ли он окружить себя ими? Вопрос решился быстро и безболезненно, коробки с привезенными книгами заняли все пространство немаленького кабинета. И это были чудные книги – книги-друзья, много раз читанные и бережно собираемые не первым поколением его семьи.

И вот, наконец, последние штрихи - расставлена мебель, разложены книги, около камина сложены высоким колодцем дрова.

- Все готово, - проговорила Васька про себя. Был вечер, и его Васька намеревалась провести одна, зажечь свечи, выпить бокал вина, посидеть на диване и у камина – для того, чтобы без спешки, суеты и вечного страха что-то испортить, почувствовать квартиру. Олег был в командировке, и Ваське предстояло «сдавать» квартиру только послезавтра. А сегодня она будет наслаждаться одиночеством и своим маленьким праздником.

Васька выпила бокал вина, прошлась по комнатам и подошла к зеркалу. Задумчиво глядя в него, она вспомнила, как стояла так же перед зеркалом несколько месяцев назад и грустила об Игоре, и ощущала острый холодок радости и одновременно страха от того, что будет работать в этой квартире, и рассматривала себя – такую смешную и веснушчатую в зеркале.

- Все изменилось, - вдруг поняла она. И квартира - в зеркале отражался уже совсем обжитой и красивый кусочек передней, и она сама – взгляд стал какой-то более глубокий, лицо - спокойней. Словно стала старше, нет, не постарела, а выросла, может быть?

Она уже много времени не позволяла себе думать об Игоре, всякий раз это причиняло боль. Так бывает, обида прошла, а боль – осталась, и, убегая от этой боли, она так самозабвенно занималась квартирой. А сейчас она позволила себе все вспомнить, но воспоминания не разбередили душу, оказались просто тенью из прошлого. И было понятно почему - ее мыслями теперь владел Олег. Он стал частью ее жизни, так же как и его квартира, сделанная ее руками. Она не была в него влюблена, он был для нее слишком сложным, слишком мрачным, слишком… просто намного старше ее. Но он стал ее родным человеком, и его Арни – тоже стал членом ее семьи. И что с этим делать, Васька не представляла.

И тут, выйдя из своих размышлений, она вдруг увидела в зеркале новую картинку – еще молодая, но какая-то бесконечно грустная и усталая женщина смотрела на нее. Она была, бесспорно, очень красива, очень элегантна, и лицо у нее было доброе и милое. Только она была очень несчастна, Васька сразу это поняла. Ее несчастья не скрывала красивая одежда и драгоценности. Глаза плакали, хотя губы дежурно улыбались, пока дама поправляла широкополую шляпу с пером на голове. Васька словно заглянула в чужую жизнь, и домыслила, дофантазировала себе целую историю про несчастную красивую даму и холеного мужчину с сощуренными глазами – ее мужа. Васька была просто уверена, что тот мужчина, которого она видела в зеркале раньше – обязательно ее муж.

Дама, конечно же, не любит своего мужа, но покинуть его не может. Девятнадцатый век, свои законы, жены и мужья не расставались так легко как сейчас. К сожалению, или к счастью. А муж - он знает, что не любим, что его терпят только потому, что так должно быть – законы общества суровы, и он мстит. Мстит каждой минутой своего пребывания рядом с ней, каждым словом, каждым поступком – за нелюбовь положена кара серьезная.

Зазвеневший колокольчик, исполнявший функцию звонка, отвлек Ваську. Она даже потрясла головой и засмеялась над тем, в какие дебри увлекла ее фантазия, она словно стала сама участницей семейной драмы этих давно умерших, если вообще существовавших, людей.

- Надо выяснить, кто же здесь жил раньше, - подумала Васька, открывая дверь. На пороге стоял Олег, он улыбнулся, но выглядел то ли расстроенным, то ли взволнованным.

- Вырвался раньше, - лаконично проинформировал он. Снял куртку и прошелся по квартире.

- Здорово, но я ощущаю себя немного не в своей тарелке, словно попал в чью-то чужую жизнь. Наверное, просто с непривычки. Но все это замечательно.

Васька немного загрустила, вот она-то, как раз, испытывала себя абсолютно как дома, все было «по ней». Впрочем, странно, если бы было по-другому, ведь каждая вещь подобрана ее руками.

Они привычно расположились у камина, разлили по бокалам вино. И замолчали. Этот вечер сильно отличался от всех предыдущих, когда они, не закрывая рта, делились впечатлениями обо всем на свете, наперебой рассказывали друг другу о своем детстве и родителях, своих друзьях и увлечениях. А сейчас, словно было что-то между ними столь важное, что болтать о пустяках не хотелось.

Олег вытащил из портфеля маленькую голубую коробочку, с золотыми буковками. Вещиц с такими буковками никогда не было у Васьки, но она очень хорошо знала, что они означают. Tiffany. В коробочке было кольцо. Все было понятно без слов, и, вероятно, давно.

Они поженились, и Васькам перебралась в теперь уже окончательно свою квартиру. Родители были, мягко говоря, не в восторге от выбора дочери. Особенно переживал отец. Переживал так сильно, что чуть не заболел, стало шалить сердце. Сначала пытался убеждать, говорил: "Он тебе не пара, он слишком на много лет старше тебя. Ты легкая и светлая, тебе все еще так интересно в жизни, ты еще ничего не знаешь, и не видела. Ты стремишься узнать и попробовать. И тебе надо будет разделить и смешать свои эмоции с эмоциями другого человека, но такими же сильными и новыми. Он не сможет тебе этого дать, а ты не сможешь дать ему спокойствия. Вы устанете друг от друга."

Но Васька не слушала, она очень любила отца, но не могла объяснить, что Олег – уже давно самый близкий ей человек. И она может быть уверена в нем, он не предаст ее как тот мальчик из ее первой настоящей влюбленности. Не отдаст на волю традиций, родителей и т.д. Он сделал свой выбор, и будет защищать его всегда. А она – пусть и не любила его как тогда, в первый раз. Но ведь такое не повторится никогда, в этом Васька была уверена. А раз нет – то значит Олег именно то, что ей нужно.

Шло время, Васька уже училась на четвертом курсе. У них были замечательные отношения, но все больше времени Васька проводила одна. Опять стояла осень, и ее тянуло бродить по улицам, засыпанным листьями, дожидаться фиолетовых сумерек, иногда пронизанных дождем. Вдыхать уже холодноватый воздух, глядеть на желтый слоящийся свет фонарей. А потом, замерзнув, забегать в совсем маленькую кофейню в глубине арбатских переулков и пить вкусный горячий кофе-лате. Олег сначала иногда составлял ей компанию, она заражала его своей юностью, тягой «постранствовать» - как он называл ее пешие походы по центру Москвы. Но если она делала это увлеченно, заряжаясь энергией от воздуха, старых домов, запаха дождя…, то он просто уставал. Он очень много работал, и ему хотелось отдохнуть, посмотреть телевизор, почитать книжку. В чем-то ее отец все же был прав, хотя она очень долго и старательно отказывалась в это верить.

В тот вечер она устроилась, как всегда, в своем любимом уголке. Народу в кафе всегда было очень мало, музыка играла тихая, всего три столика – совсем не тусовочное место. Кофе и кусок торта – для поправления настроения. Сегодня она как-то особенно грустила, и домой не очень хотелось идти.

- Можно я присяду, - раздался голос. Васька подняла глаза и увидела молодого улыбчивого мужчину. – Все столики заняты, а так хочется спокойно выпить кофе.

Васька кивнула, он был симпатичный. Не сказать, чтобы красивый, но такой обаятельный, что не разговориться с ним было просто невозможно. Уже через пять минут она знала, что его зовут Сергей, что он учится в Строгановском, что преподаватели не приемлют его манеры рисовать. Вдруг он предложил: «Хочешь покажу свои работы?»

- Да, - кивнула Васька, и уже через несколько секунд рассматривала его рисунки. Они были необычными, в них было солнце, воздух, радость. Даже если на картинке шел дождь, все равно в нем было полно оптимизма и ожидания чего-то хорошего. Ваське показалось, что она долго-долго бродила в очень красивой, но сумрачной пещере, и вдруг вышла из нее – и вокруг нее зеленые деревья, трава, солнечные зайчик, ветерок.

Пришла пора идти домой, а они все болтали и смеялись.

- Увидимся? - спросил Сергей.

- Да, нет, наверное, не стоит, я замужем, - выдавила она. Впервые в жизни ей было тяжело это произнести.

Сергей погрустнел, но сказал шутливо:

- Ну вот, как симпатичная девчонка, так сразу – замужем. Все равно, давай увидимся, я нарисую что-нибудь для тебя.

- Не могу, - слова давались Ваське с трудом.

- Я все равно буду приходить сюда, и мы обязательно встретимся, - это он говорил уже в спину удалявшейся Васьки.

И потянулись дни. Васька помрачнела, перестала шататься по улицам, чем обрадовала мужа. Тихонечко сидела с книгой, и все думала, думала. Получалась грустная картина, Олег был ей родным человеком, но совсем другим. Она поймала себя на мысли, что уже не помнит, когда была счастлива, когда ей хотелось с ним смеяться, бездумно валяться на диване, просто держаться за руку. Она не признавалась даже себе, что сама мысль о том, что всю оставшуюся жизнь она проведет рядом с ним, будила в ней глухую тоску. Но он был добр и ласков с ней, и она просто не имела права причинять ему боль.

И Васька гнала мысли о Сергее, о его солнечных картинах, о кофейне, где, вдруг, он и правда ее ждет. Когда прошел месяц, она слегка расслабилась. Даже если Сергей и выполнил обещание и, действительно, приходил и ждал ее в кофейне, то сейчас – уже точно не ждет. Так будет лучше.

Раздумывая над этим, Васька подошла к зеркалу, накинула шарф и вгляделась в свое отражение. Она уже привыкла, что иногда вместо себя видит совсем других людей. Они бывали то в выходном, то в домашнем платье, улыбались и хмурились. И Васька придумывала события их жизни, которые вызывали те, или иные эмоции на их лицах. Последнее время дама становилась все грустнее, в глазах пропал огонек, а вчера она были красные, заплаканные…

И сейчас, когда Васька заглянула в зеркало, ей в первый момент показалось, что она снова видит даму, ее грустные глаза. И потом обомлела, она видела свое отражение, это ее глаза были такими грустными, полными слез.

- Ну нет,- пронеслось у нее в голове, - я не стану такой же как она, несчастной, тихой, с робкой улыбкой. Я хочу быть солнечной и счастливой.

Папа всегда в детстве, да и уже не только в детстве называл ее Солнечный котенок. Она такой и была, а сейчас слова серая тучка накрыла сверху. И Васька выбежала на улицу, радостно улыбнулась последним лучам солнышка и побежала в кофейню. Надеялась ли она встретить Сергея? Нет, конечно, хотя это было бы так здорово.

Его там не было, но знакомая девочка за стойкой, увидев Ваську, радостно заулыбалась, помахала рукой.

- Где ты пропадала, болела?- затарахтела она, - ты изменилась, но ничего, съешь тортик, и жизнь станет веселее.

Васька была страшно рада слышать ее радостный голос, и то, что ей так явно обрадовался, в общем-то, мало знакомый человек.

- А тебя тут спрашивали, - заговорщическим тоном продолжила девочка. – Такой симпатичный парень, хотел узнать хотя бы твой телефон. Он приходит часто, может и сегодня зайдет.

Васька заметалась - остаться? уйти???

- Привет, вот ты и нашлась, - услышала за спиной. Сергей схватил за руку, вгляделся в лицо, потащил за столик.

- Смотри скорее! Рисунок, яркие, словно живые краски и желтое цветное пятно посередине, с угадывающимися знакомыми контурами. – Это солнечный котенок, я нарисовал его для тебя. Зовут, конечно, Васькой.

Теперь все время они проводили вместе, гуляли, пили кофе, сочиняли друг другу стихи. А однажды поехали в его студию на окраине города, окна выходили прямо на Сокольнический лесопарк. Васька сначала смотрела картины Сергея, потом вооружилась красками, кистью и что-то нарисовала – неловко, совсем по-детски – серого волка на лужайке. Сергей был для нее теперь Серый. Серый и Солнечный - два лучших друга. А потом они стали близки…

Через два дня Васька собрала свои вещи и села у камина ждать с работы Олега. Он пришел совсем как всегда, чуть усталый, с новыми книгами и большим желанием улечься на диван и быстрее углубиться в чтение. Васькину новость выслушал спокойно, только лицо дрогнуло и изменилось, и забыть это его выражение Васька не могла потом очень долго.

- Что же, видно ты не можешь иначе, - проговорил он. Ты только не уходи тогда сразу.

Васька молча указала на уже собранные чемоданы...

Васька снова поселилась у родителей. У Сергея не было своей квартиры, только крошечная студия, которую он делил еще с тремя студентами. Васька начала подыскивать какую-нибудь квартирку или комнату, чтобы снимать. Найти было трудно, денег у них – студентов – было мало. И Васька решила, что пришла пора начинать ей работать. Почти все ребята из ее группы уже работали, ее снабдили сразу необходимой информацией, и уже через две недели Васька вышла на работу. Должность у нее была маленькая, зарплата тоже очень небольшая, но ее всему учили и ей были интересно и радостно.

Сергей тоже вел очень активную жизнь, у него было море друзей и подруг, тоже талантливых или считающих себя талантливыми. Он словно любил весь мир сразу, всех, кто его окружал. И его тоже любили, летели к нему как мотыльки на огонь. Когда первая, самая сильная увлеченность прошла, он все чаще тащил Ваську в какую-нибудь тусовку, а не оставался с ней наедине. И Васька иногда ревниво задавала вопрос «А так ли я нужна ему?»

Однажды позвонил Саша, лучший друг Олега. Он всегда недолюбливал Ваську, считал ее слишком молоденькой и глупой, поэтому, услышав его голос по телефону, она очень удивилась.

- Олег в больнице, что-то с сердцем, - сухо и резко сказал он. – Тебя это, в общем, не сильно касается. Но Арни остался дома один, запасных ключей ни у кого нет, а дверь там – сама знаешь, МЧС вызывать надо. Да и Арни чужого не подпустит. Я бы справился сам, без тебя, но я в Англии, и уехать прямо сейчас не могу.

- Я все сделаю, - сказала Васька. – Где он лежит?

- Да, наверное, как всегда на хозяйском диване валяется, - ответил Саша.

- Я об Олеге….

Васька просто физически ощущала нежелание Саши сообщать ей координаты Олега, но здравый смысл пересилил. И он продиктовал номер и адрес больницы.

- Только имей в виду, ты не должна идти туда. Сделаешь только хуже, не будь эгоисткой, пожалей человека.

Васька поехала в свой бывший дом сразу, как только смогла освободиться. Едва открыв дверь, она была чуть не сбита с ног огромным псом. Он радовался ей, рвался на улицу, подвизгивал как щенок.

Основательно прогуляв пса, Васька вернулась в квартиру. Здесь ничего не изменилось, все, как было при ней. Сняв трубку телефона, она дозвонилась до Сергея и рассказала, что произошло. И что она останется ночевать здесь, надо приготовить собаке еду и т.д. Сергей не возражал. Как-то так получилось, что и следующие несколько дней она прожила в этой квартире. Ходила на работу, гуляла с собакой, читала и сидела перед камином. Все время звонила Сергею, он говорил, что скучает, но больше всего был занят своим новым проектом. О нем он говорил захлебываясь, просил, чтобы Васька быстрее возвращалась и посмотрела эскизы. А по вечерам и ночам «клубился», в тех особых богемных местах, куда, словно магнитом, тянет художников, поэтов, музыкантов и всех тех, кто таким образом пытается приобщиться к «миру искусства». Ему даже не пришло в голову приехать к Ваське, вытащить ее, увезти к себе…и никуда больше ее не отпускать. Ему достаточно было чувствовать свою любовь к ней, чувствовать ее чувство к себе - и упиваться полнотой жизни и эмоций.

- Я всего лишь фрагментик его яркой жизни, может быть нужный и любимый, но заменяемый, - думала Васька, - а для Олега я оказалась тем человеком, который смог разрушить его жизнь. Она уже знала от Саши, что ее уход тяжело дался Олегу, он перевалил дела на замов, большую часть времени проводил дома у камина, либо часами бродил по улице с собакой. У него начало побаливать сердце, очередной приступ, собственно, и закончился больницей. А дома – Васька и сама удивилась, как привычно она назвала квартиру Олега домом - было уютно, и она чувствовала свою необходимость и неповторимость.

Вдруг в замке щелкнул ключ, Васька в волнении поднялась. А в прихожую вошел Олег и растеряно потянул с шеи шарф. Он побледнел, похудел, а в глазах мелькнула такая отчаянная надежда.

- Ты... не уйдешь? - спросил он. И Васька поняла, что да, не уйдет, ее место здесь… Это было сложно объяснить, но она чувствовала себя так, словно побывала в дальних экзотических странах, надивилась на людей, так не похожих на нее саму, напилась молодым терпким вином, натанцевалась зажигательных национальных танцев. А сейчас вернулась домой.

Объяснение с Серым было тяжелым, он почти плакал, не понимал, просил остаться, твердил, что любит. Но Васька понимала, что очень быстро его жизнерадостность и жизнелюбие возьмут свое, он найдет себя любящую подругу, они будут счастливы. Так они и расстались.

А потом, Васька обнаружила, что ждет ребенка. И через положенное время появилась девочка, копия Васьки. Васька решила переделать под детскую самую солнечную комнату, она получилась яркой, красивой, совсем не похожей на все остальные помещения квартиры. Но Васька точно знала, что так правильно, что именно такая комната должна быть у ее дочери.

А потом были счастливые годы, Олег не мог наглядеться и нарадоваться на дочь и на Ваську, а они – согретые его любовью, каждый день проживали радостно.

Вспоминала ли Васька Серого? Вспоминала, хотя уже не так часто, как сначала. Она научилась его любить – всем сердцем и на расстоянии. Ей просто было радостно, что он есть, что она его продолжает любить, и что он, может быть, тоже ее не забыл. А ее маленькая дочка все больше времени проводила с красками, пытаясь нарисовать что-то понятное ей одной. И однажды, подчиняясь милому голоску «Мама, посмотри, что я нарисовала», Васька взглянула на листок и увидела очень синее небо, очень зеленую траву и очень желтого пушистого котенка…

Потом она вешала картину на стенку, над дочкиной кроватью и улыбалась. А солнечный котенок лукаво улыбался ей в ответ….