История одного предательства

Я любила бродить по скверу — там, где художники выставляли свои картины… я брела по скверу и рассматривала их переживания, частички их душ, их миры…
Иногда я садилась на скамейку и смотрела на прохожих, проходящих мимо и поглощенных своей суетой, внимательно рассматривала художников, наблюдала за тем, кто и для чего сюда приходит, что им нужно было в этой суете и холстах, измазанных краской…

Однажды я сидела на скамейке и смотрела на картину, изображающую море…Оно было почти черноё и где-то там, вдали, сливалось с небом …
И вдруг я увидела, как кто-то идет по этому морю …
В белых одеждах, по черному морю …идёт прямо ко мне…
Я зажмурила глаза и посчитала до десяти…
Когда зрению вернулись четкость и яркость нашего мира, то заметила, что эту картину покупают…

Мне было жаль её, но такова судьба картин – сначала они живут для всех, а потом для кого-то одного…

На скамейке рядом со мной оказался какой-то мужичок, бомжеватого вида. Но удивительно, он не излучал, свойственный им запах …просто был странно одет, и лицо его тоже казалось странным…
— Пойми. — Сказал он мне. — Он сделал то, что должен был сделать.
Я посмотрела на него и спросила:
— Вы про картину?
— Нет. — Мужичок закашлял. — Я про ту историю, которая свершилась много и много лет назад. — Он опять закашлялся. — Но, если бы он этого не сделал, то многого не было бы вообще.

Мне стало как-то не по себе от таких речей, и я подумала, что мужичок просто сумасшедший и ему не о чем поговорить.
— Вы о чем? Что свершилось?
— Я о чем? Да, всё о том же… — Он схватил меня за плечи и пронзительно посмотрел в мои глаза, и по его взгляду я поняла, что он совсем не был сумасшедшим. — Какой самый страшный грех?
— Не знаю. — Я пожала плечами и попыталась отстраниться от пронизывающего насквозь взгляда.
— Какой? — Тряхнул меня за плечи мужичок.
— Мне кажется, что убийство…хотя, нет… быть может воровство? Нет? Прелюбодеяние? — Суматошно перебирала я все грехи человечества, пытаясь угадать правильный ответ по глазам этого странного человека. — Гордыня? Нет? Предательство? Точно, предательство!…Самый страшный грех – это предательство!
Мужичок внимательно смотрел на меня. На слове «предательство» он нахмурился, и глаза его потухли.
— Скажи мне, а кто определяет, что человек является предателем?
— В смысле? — Не поняла я его вопроса.
— Вот ты предавала кого-нибудь?

Я задумалась…
Странный этот был мужичок, и вопросы задавал странные…
— Я никого не предавала! — Гордо вскинула я голову. — А меня предавали, между прочим, очень много раз! Поэтому я и говорю, что предательство – это самый страшный грех…

Мужичок подвинулся ближе ко мне и зашептал:
— Неужели ты никогда никого не предавала, а тебя много раз? И ты сама для себя определяла, что тот или иной является предателем?
Я тряхнула головой:
— Да! Так оно и есть!
— Тогда, может быть, кто-то, кого ты не предавала, думает, что ты его предала? И считает именно тебя предателем?
— Меня? — Я изумилась. — Но я никого не предавала …
— Ха-ха-ха… — Запрокинув голову с черными, подернутыми серебром кудрями, рассмеялся он. — Он тоже никого не предавал…Он исполнил то, что должен был исполнить…Но его все считают предателем! Все!
— Вы о ком? — Как-то жутковато становилось от его смеха, и больше всего я хотела, чтобы этот душераздирающий смех прекратился.
— А ты знаешь десять заповедей? — Мужичок перестал смеяться. — Какая самая главная?
— Смутно… — Я задумалась, мысленно благодаря Бога за то, что смех прекратился. — Не убий! Ой, нет! Самая главная – это самая первая, да? Я – Господь, Бог Твой навеки, да не будет у тебя других богов перед лицем моим… вроде так…
— Так… — Согласно кивнул головой он. — А теперь ответь — какой самый страшный грех?
— Предательство… Предательство Бога? — Я изумленно смотрела на мужичка. — Вы говорили об Иуде?

Мужичок поднял руки к небу:
— Почему предательство? Почему? Ослушание Бога – вот самый страшный грех! Ослушаться Бога! — Он тряхнул меня за плечи. — Пойти своей дорогой! — И снова он меня тряхнул. — Сделать то, чего не хочет Бог – вот самый страшный грех…А из него вытекают уж все остальные…Иуда не был предателем, Он был послушным Богу…
— Как? — Я вскрикнула. — Это нелепо! Это глупо! Это неправда! Я помню, я читала…там было сказано: »И Диавол вошел в Иуду, и стал он предателем и искал удобного случая, чтобы предать Иисуса…» И Иисус сам сколько раз говорил об этом ученикам своим, что его должны предать!!! Иуда – предатель! «Поцелуем своим ты предаешь меня?» - спрашивал его Иисус.

Глаза мужичка затуманились:
— Мы тогда возлегали за праздничным столом. Был седер. Иешуа стал нам говорить о том, что всё, что написано в Танахе о сыне Божьем, должно исполниться. Что, если не исполниться хотя бы одно из условий пророков, то сына Бога живого не будут почитать за Господа...Он нам сказал, что его должны предать и предателем должен стать один из нас…Мы возмутились. Мы спрашивали Его о том, кто это будет. Никто не хотел быть предателем, никто. Все даже затеяли спор о том, кто величайший из них, чтобы наименьшего определить в предатели. Но Иешуа, видя всё это, попытался объяснить, что величайший из них должен стать слугой другим. Но они этого не понимали! Нет! — Мужичок тяжело вздохнул и продолжил. — » Горе тому человеку, кем предается сын человеческий, лучше бы тому человеку не родиться», — сказал Иешуа.
И мы все отшатнулись от ужаса…

И тут я понял, о чем говорил Иешуа! Он говорил, что горе тому, кто не исполнит волю Бога и ослушается…горе тому, кто не исполнит предначертанное для сына Божьего…Горе… — Кряхтел и вздыхал мужичок. — Да, горе. А потом Иешуа сказал: «Предаст тот, кто обмакнет со мной в чашу хлеб». Это Он сказал, чтобы кто-то из нас принял на себя решение, стать в миру этом предателем, но исполнившем на небе волю его Отца… Он опустил хлеб в чашу, но никто не сделал того же… Все сидели и выжидали. И тогда это сделал я… Пойми, я исполнил то, что должен был исполнить … Если бы я не предал его, то его не распяли бы, и не исполнилась бы воля Бога. Он остался бы для всех пророком, но не Господом и Спасителем …Просто пророком … я исполнил волю Отца…я не ослушался Бога …я смирился перед Ним… и вот…меня попирают, меня называют предателем…мир меня ненавидит… Неужели бы, если бы я хотел предать и заработать денег, то предал бы за 30 серебреников? Эта сумма слишком мала для предательства и слишком велика для Господа – эта цена жизни, это цена веры человечества…Ослушаться Бога – вот самый страшный грех…с него всё и началось…
— Но, как же так?! — Возразила я. — Это очень похоже на фатализм. Где смысл нашего существования, если всё предрешено заранее?

— Фатализм? — переспросил меня странный человек. — Эту ситуацию можно было бы назвать фаталистичной, если бы пророки указали бы на конкретного человека. Но всё дело в нашем выборе. И Иешуа, избрав двенадцать учеников, дал нам возможность выбора, рассказав о том, что один из двенадцати должен был стать предателем. Но, в тоже самое время, он сказал нам: « Вы прошли со мной через все испытания, и я отдаю вам право сидеть со Мной в Моем царствии и судить двенадцать колен Израилевых!» Понимаешь, он, зная все наперёд, не отвергнул никого. Даже того, кого все считают предателем.

«Я сохранил всех, кого ты доверил мне» — сказал он Богу. Понимаешь, он сохранил и не осуждает.
— А почему Иуда повесился? — я просто пронзила своим взглядом глаза мужичка.

Взгляд странного человека затуманился и стал похож на взгляд безумца, он расхохотался и сказал:
— Это уже совсем другая история…это история не о предательстве, а о зависти…
Я зажмурила глаза и посчитала до десяти…
Когда зрению вернулись четкость и яркость нашего мира, то заметила, что эту картину покупают...
Мне было жаль её…но такова судьба – сначала ты служишь всем, а потом кому-то одному…

Белое пятно, идущего по волнам человека, стремительно уменьшалось