Историю прислал(а): Ольга

Битие определяет сознание?

Битие определяет сознание?


Во время обеденного перерыва я собиралась сходить за продуктами в близлежащий супермаркет. Секретарша Зиночка вернула меня уже от лифта. Вид у нее был очень встревоженный: «Надежда Антоновна, там опять ваша мама звонит. Просит, чтобы вы срочно приехали домой».
— А что случилось, не сказала? — настороженно спросила я — Ей плохо?
— С ней все в порядке, — поспешила заверить меня Зина, — а вот с Тимуром — не совсем…
— Опять с Тимуром! Господи боже мой! — испуганно схватилась за сердце я. — Что на этот раз?!
— Она сама толком не знает. Говорит, он вернулся из лицея с разбитой бровью. Что произошло, не объясняет, хотя наверняка что-то серьезное, так как из лицея его отправляли в травмпункт. Пару швов наложили. Так что идите домой разбираться.
— Бегу… — сдавленно пробормотала я и, забыв про лифт, помчалась вниз по лестнице. Сердце разрывалось от нехорошего предчувствия. Что-то с сыном не так, вторая травма за этот месяц — вряд ли это можно назвать случайностью. Неужели и в лицее не будет покоя из-за того, что среди детей процветает дедовщина?

До дома добралась быстро, минут за двадцать. Подойдя к двери, полезла в сумку за ключами и одновременно прислушалась. Из квартиры не доносилось ни звука. От этого стало еще тревожнее. Спешно отперев дверь, я вбежала в прихожую. Не разуваясь, направилась прямиком в детскую.
— Надюша, погоди, — выглянув из кухни, остановила меня мама. — Сначала ко мне зайди. Разговор есть.
— Может, после? — озадаченно спросила я. Бросив взгляд на ее хмурое лицо, послушно пошла на кухню. Остановившись в дверях, вполголоса спросила: — Ну что там у Тимура стряслось? Он что, с кем-то подрался? Сильно бровь разбита?
— Про драку не знаю, а бровь сильно разбита… — прошептала в ответ мама. — Директор лицея сама его в травмпункт возила. Там сделали все, что нужно. Два шва наложили.
— Понятно… А как это случилось, Тимур не рассказывал?
— Почему не рассказывал? — поджала губы мама. — Рассказывал… Говорит, на перемене бежал и о косяк дверной ударился. Случайно, мол. Да только я ему не верю.

— Ну почему? — пожала плечами я. — Может, и вправду о косяк ударился. Ты же знаешь, как они там все носятся. Как угорелые!
— Знаю. Только все равно здесь что-то не так. Нутром чую, неладно с ним что-то. Ты ему в глаза глянь.
— А что с ними? — растерянно переспросила я. — Думаешь, наркотики?
— Какие наркотики?! Страх в них!
— Страх... Погоди, мам… А чего он может бояться?
— А я знаю? Ты мать — ты и выясняй! А вообще я тебе еще в прошлый раз советовала в лицей сходить, чтобы разобраться, а ты что? Мало того, что никуда не пошла, так еще и рассердилась на меня: «Что я, из-за каждой Тимкиной шишки к директору буду бегать?!» Твои слова?
— Мои… — рассеянно кивнула я. — Ладно, разберусь. Думаю, если у Тимура возникли какие-то серьезные проблемы, он их от меня скрывать не станет. Мы ведь с ним всегда были друзьями, разве не так? И привычки врать я за ним не замечала. Да и ты тоже. Ведь не замечала? Ну скажи.
— Не замечала… — протяжно вздохнула мама. — Хотя сейчас у него такой сложный возраст, все шиворот-навыворот. Впрочем, ладно, иди, а то он подумает, что я тебе на него ябедничаю. Он и так на меня дуется.

В комнату сына я входила на цыпочках. Войдя, замерла. Тимур лежал на кровати, повернувшись к стене лицом. Портьеры на окне плотно задернуты.
— Тим, ты спишь? — сделав пару шагов вперед, тихонько окликнула его я.
Вздрогнув, сын испуганно поднял голову, затем неохотно перевернулся лицом вверх. Я в ужасе ахнула. Не потому, что увидела распухшую и перекошенную бровь, а потому что в его глазах действительно был страх. Или безнадежность. В общем, я поняла, что мама абсолютно права: история с дверным косяком — выдумка, дело совсем в другом. Но в чем?

Пройдя к кровати, я устроилась у сына в ногах. Посмотрев ему в лицо, попыталась улыбнуться: «Поговорим?»
— О чем? — насупился Тимур. — Бабушка что-то нашептала?
— При чем здесь бабушка? — пожала плечами я. — И без бабушки ясно, что с тобой что-то не так.
— Что не так?
— Сам знаешь. Может, расскажешь, что у тебя произошло в лицее? Правду.
— Я и сказал правду. Ничего не случилось. Бежал по коридору, и в это время кто-то резко открыл дверь…
— Угу… — иронично усмехнулась я. — А в прошлый раз ты побежал в кусты за мячом и случайно наткнулся на ветку.
— Ну да… Случайно…
— Что-то не верится, — с сомнением покачала головой я.
— Да правда случайно, мам! — сердито дернул головой Тимка. — Чего мне врать-то?
— Не знаю. Только мне кажется, что и ветка, и косяк — вымысел. Скорее всего, ты чего-то боишься. Или кого-то.
— Да никого я не боюсь, что вы с бабушкой себе напридумывали?!
— Напридумывали, говоришь? — натянуто переспросила я. — Ну ладно, пусть будет так. Только учти, в ближайшее время я собираюсь сходить в лицей, так что если ты сказал мне неправду, лучше признайся.
— Да нормально все! — совсем уж сердито буркнул сын. — Клянусь!
Я сделала вид, что верю, однако объяснением и клятвой не удовлетворилась. И тревога в душе не исчезла, напротив, я убедилась, что сын в самом деле от меня что-то скрывает. И это «что-то» я намеревалась срочно выяснить…

Попасть в лицей до конца недели оказалось невозможным, так как к нам вдруг нагрянули проверяющие из налоговой. А в субботу произошло то, от чего у меня едва не случился инфаркт. Вообще-то по субботам я не работаю, но на этот раз пришлось выйти из-за проверки. В час дня позвонила мама. Судя по голосу, она снова была сильно расстроена:
— Надюш… тут какая-то женщина пришла. На Тимура жаловаться.
— Жаловаться? — изумилась я. — А кто такая? Родительница кого-то из его одноклассников?
— Да нет… Она говорит, что ее сын учится в третьем классе, а живут они через два дома от нас. И… И… — мама судорожно всхлипнула. — В общем, я не могу по телефону… Приезжай.
— Хорошо, еду… — вдруг осипшим голосом пообещала я.
Бросив все дела, сломя голову помчалась домой. Сердце колотилось как ненормальное, а в голове крутился только один вопрос: «Что мог сделать мой сын этому третьеклашке? Что?!»

Придя домой, я застала такую картину: бледная как мел мама полулежала в кресле, а рядом бегала кругами какая-то молодая незнакомая женщина. В одной руке она держала стакан с водой, в другой — пузырек с валериановыми каплями. Поодаль от них на краешке дивана примостился испуганный светловолосый мальчишка. При виде меня он спешно поднялся на ноги и несмело поздоровался.
— Здравствуй, мальчик, — кивнула в ответ я. И тут же спохватилась: — То есть все здравствуйте. Что тут у вас происходит? У мамы приступ?
— Понимаете, — растерянно развела руками женщина, — мы пришли рассказать о том, что ваш сын третирует Бореньку, а ваша мама… Она… В общем, ей плохо стало. Я «скорую» вызвала, она будет с минуты на минуту.
— Спасибо, — машинально поблагодарила я. — Только я все равно ничего не поняла. Кто кого третирует?
Вместо ответа женщина опасливо покосилась на кресло:
— Ой… Даже не знаю, стоит ли теперь… Ваша мама и без того сильно расстроилась.
— Хорошо, тогда дождемся «скорой», а потом вы мне все объясните.
— А может, мы лучше созвонимся? Я оставлю вам свой номер телефона.
— Хорошо, — согласно кивнула я. — Запишите в блокнот, он на столике сбоку. Ручка там же… А я… Я пока измерю маме давление…

Измерить давление не удалось. Пока я бегала за тонометром, приехала «скорая помощь». Сделав маме кардиограмму, доктор сразу предложил ее госпитализировать.
Меня это напугало:
— Неужели так серьезно?
— Не то чтобы совсем, но подстраховаться все же не мешает, — мрачно ответил доктор. — Полежит пару дней под наблюдением, пройдет кое-какие процедуры. В общем, собирайте вещи, мы ее забираем.
— Не поеду я! — неожиданно заупрямилась мама. — Мне дома нужно быть, я Тимура хочу с тренировки дождаться.
— Не волнуйся, — успокоила ее я, — с ним все будет в порядке…
— Вы уж простите, что так получилось, — подойдя ко мне, виновато произнесла наша незваная гостья. — Не нужно было мне все вашей матери рассказывать. Все-таки возраст…
— Потом… — не совсем вежливо перебила ее я. — Позвоните мне вечером.
— Так я же не…
— Ах да, — досадливо поморщилась я. — Это ведь я вам должна позвонить. Часов в девять будет не очень поздно?
— Не поздно, — кивнула женщина. — Мы пойдем… До свидания…

В больнице мама рассказала мне подробности о сыне, поэтому домой я вернулась совершенно подавленная. Тимур был уже дома. Увидев меня, обеспокоенно поинтересовался:
— А куда это наша бабуля задевалась? И лекарствами почему-то пахнет.
— Пахнет, — мрачно подтвердила я. — И в этом есть доля твоей вины.
— Моей? — непонимающе уставился на меня сын. — Ты это о чем?
— А сам не догадываешься? — я пытливо посмотрела ему в глаза.
— Понятия не имею! — дернул плечом Тимур.
— Хорошо… Тогда ответь на такой вопрос: ты у младших ребят в лицее деньги отнимал?
— Я? Деньги?! — У сына трусливо забегали глаза. — Не-е-ет…
— А если подумать? — приблизившись вплотную, спросила я. — Или тебя нужно прижать к стенке? Так я могу. К примеру, устрою тебе очную ставку с мальчиком по имени Боря. Из третьего класса.
— Да не знаю я никакого Бори!
— Значит, не знаешь... Хорошо… — Отступив назад, я двинулась в сторону телефона. — Сейчас мы устроим следственный эксперимент. Я позвоню Бориной маме, и она…
— Не надо звонить! — неожиданно фальцетом выкрикнул сын. — Не надо. Я тебе соврал…
— Как соврал? — похолодев, спросила я. — Господи, выходит, ты и вправду…
Я замолчала. Язык отказывался произнести то, что делал мой сын. Вернее, все это было настолько кощунственным, что я не хотела этому верить. Даже теперь, когда сын практически сам мне признался.

Молчание было тягостным и долгим. Наконец я не выдержала: «Скажи, зачем ты это делал?»
— Какая разница? — неожиданно с вызовом спросил сын. — Делал, и все!
— Что значит «все»?! — задохнулась от возмущения я. — Ты что, не понимаешь, насколько это серьезно? Ты же... Ты же крал!
— Нет, не крал! — покраснев от гнева, закричал в ответ Тимур. — Не крал, они мне сами деньги отдавали. Сами!
— Прекрати врать! — сердито заорала я. — Ты что, за дуру меня принимаешь, да? Или хочешь, чтобы я привела сюда этого мальчика? И пару его одноклассников, которых ты тоже обирал!
— Нечего из меня преступника делать, — снова огрызнулся сын. — Я не сам… Меня заставляли.
— Что значит заставляли? — насторожилась я. — Господи! Кто?
— Не скажу, — упрямо сжал губы Тимур. — А будешь выпытывать, уйду из дому. Мне уже все равно.
— Как это все равно? О чем ты говоришь, Тим? Что происходит? Ты попал в какую-то шайку? Говори честно!
— Какую шайку, мама?! Отстань!
— Что ты сказал?! Ну знаешь, я такой наглости не потерплю… — Подскочив к сыну, я сердито схватила его за плечи и хорошенько встряхнула. — Предупреждаю: или ты немедленно рассказываешь мне всю правду, или я вынуждена буду в понедельник пойти разбираться в лицей.

И что? Думаешь, тебе там что-то расскажут? Да если хочешь знать, то директрисе уже жаловались, а она... Она снова все замнет, а эти пацаны в отместку все что угодно мне сделать могут!
— Какие пацаны? Кто конкретно?!
— Да не скажу я, кто! Не могу сказать, как ты не понимаешь!
— Не скажешь? — я горько усмехнулась. — Жаль… Не думала, что выращу такого жалкого труса.
— Я трус?! — взвился Тимур. — Да я… я… Эх ты! — Оттолкнув мои руки, он убежал в ванную.

Услыхав звук запираемой защелки, я разревелась. Что же теперь будет?! Вот горе…
В тот вечер я все-таки позвонила маме Бори. Хотела расспросить ее обо всем подробно, хотя в принципе уже знала о рэкетирстве Тимура из рассказа своей матери.

Принимая во внимание мое угнетенное состояние, женщина особо распространяться не стала, лишь попросила провести с Тимуром воспитательную беседу, а еще рекомендовала постоянно держать его на контроле:
— Сами понимаете, какое сейчас время, за детьми нужен глаз да глаз. Не то попадут под плохое влияние и покатятся по наклонной. Потом не остановишь…
— Да я и сама знаю, — устало согласилась я. — Просто времени ни на что не хватает. Я ведь в частной компании работаю, а это ненормированный рабочий день, иногда выходные приходится прихватывать. А для того, чтобы платить за лицей — брать подработки. В общем, загрузилась так, что света божьего не вижу, вот и спихнула воспитание сына на маму. А у нее здоровья на это не хватает…
— Это я уже поняла, — вздохнула собеседница. — А в лицей мы своих детей зря определили, как видите, там полный беспредел…

Утром между мной и сыном снова произошел серьезный разговор. И опять я словно наткнулась на глухую стену. Обидевшись, молча ушла в свою комнату. А на следующий день заметила, что у Тимура разбита губа.
— Опять налетел на дверной косяк? — прищурившись, язвительно поинтересовалась я. — Или неудачно на дерево наткнулся?
Опустив голову, сын промолчал. Пристроившись рядом, я обняла его за плечи, притянула к себе:

— Знаешь, это очень страшно, когда тебе не доверяет близкий человек. Самый близкий…
— Я тебе доверяю, — сжавшись в комок, сдавленно произнес Тим. — Просто… Просто не все могу рассказать.
— Не все можешь рассказать? — отстранившись, спросила я. — Почему?
— Потому что ты женщина, — отворачивая лицо, тихо произнес сын.
— Женщина. И что с того?
— Ничего… — Стараясь сдержать слезы, Тимур по-детски шмыгнул носом. — Значит, это я тебя защищать должен, а не ты меня.
— Ах, вон оно что… — я невольно улыбнулась. — А не рано тебе меня защищать, а, Тим? Я взрослая, сама за себя постоять могу, а вот ты…
— А что я? Если хочешь знать, я сегодня тоже кое-кому метку оставил. Теперь, как раньше, не сунется!
— А по-твоему, битие определяет сознание? — грустно спросила я.
— А по-твоему, нет? — дернул плечом Тимур.

Я не ответила, лишь покачала головой. Через день пошла поговорить с директором, но наткнулась на откровенную агрессию. В общем, сына из этого лицея я забрала. Не хочу, чтобы он стал подонком или все время доказывал правоту кулаками. Страшно.

Все истории, размещённые на сайте, принадлежат их авторам. Если вы нашли свою историю и желаете ее убрать - пишите.

Добавить комментарий